Седое золото

Но Ник не спешил сразу открывать глаза, решил для начала прислушаться к ощущениям организма. Правая сторона тела не ощущалась совсем, будто и не было её никогда, шевелились пальцы левой руки — уже хорошо.

Пахло тундровым разнотравьем, родниковой водой и, как это ни странно, аптекой. То ли йодом, то ли мазью Вишневского, сразу не разобрать.

— Спокойно лежи, друг, — протяжно произнёс кто-то, пока невидимый. Голос, похоже, принадлежал подростку. — Всё хорошо. Живым будешь. Рана простая у тебя. После порошка голубой травы быстро заживёт. За три дня. Не сомневайся.

Ладно, поверим. Ник открыл глаза. Оказалось, что он голый по пояс, правое плечо туго перевязано плотной белой тканью, ноги у щиколоток крепко перехвачены тонким кожаным ремешком.

Ну, и кто же здесь такой хваткий?

Господи, Отец мой небесный, стыдно-то как!

Напротив него, метрах в пяти, сидела на корточках чукчанка, зажав между худенькими коленями какое-то древнее ружьишко.

Молоденькая совсем, лет двадцать, хотя у чукчей этот возраст считается уже весьма почётным — как у русских сороковник.

Симпатичная даже: пикантный разрез глаз, чувственные губы, фигурка гибкая, точёная. Во всем облике сила звериная ощущается, грация дикая.

Про такую Саня Бушков обязательно бы что-нибудь эдакое выдал: «Прекрасная охотница, восхитительная в своей дикости, чувственная и опасная…»

Ладно, Санёк далековато нынче, не докричишься, не дозовешься. Если правильно формулировать и в корень вещей зрить, то он и не родился ещё вовсе…

Девчонка невозмутимо смотрела на Ника своими чёрными глазами и молчала.

«Да без вопросов, мы ребята тоже неразговорчивые, в молчанку играть не впервой», — подумал Ник, стараясь сохранять на лице маску невозмутимости и полного покоя.

После нескольких минут тишины девушка всё же спросила, указав на Ника тоненьким указательным пальчиком:

— Как зовут того, кто живёт на твоём плече?

Хороший вопрос. Ник сразу понял, что это она про татуировку спрашивает.

Только вот какое плечо имелось в виду?

На левом у него Че Гевара изображён: славный такой, светло-зелёненький, в лихо заломленном берете, с «калашом» в руках. Лет двенадцать уже той татуировке.

А на правом плече — свежая совсем, нанесённая в канун Нового Года.

Нового — тысяча девятьсот тридцать восьмого, в соответствии с модой нынешней.

Это Сизый посоветовал, мол, не стоит выделяться из общей массы, ближе к народным чаяниям надо быть! Сам и наколол, ясен пень.

Чукчанка оказалась сообразительной, сразу просекла те его сомнения и любезно уточнила:

— Того, кто на забинтованном живёт.

— Его зовут, — ответил Ник, стараясь говорить неторопливо и внятно, — Иосиф Виссарионович Сталин.

— Правильно, — неожиданная собеседница кивнула головой. Мимолётно улыбнулась даже.

Ещё помолчали.

— А на другом?

— Того что на другом — Эрнесто Че Гевара.

— Симпатичный какой, — заявила девица, пристально глядя в глаза Нику. — Только мне это всё равно — как их зовут. Те, в пятнистой одежде. Они по-русски плохо говорят. Хуже чукчей. Они обещали за тебя — чай, табак, спирт. Но ты мне нравишься. Покрасивше этого зелёного будешь. Понимаешь? — улыбнулась лукаво и медленно, с намёком, провела ладошкой по своей коленке.

Чего ж тут непонятного? Ник всегда знал, что нравится девушкам. Много всяких у него было, даже американка одна…

Глава первая Чужой парашют и Кресты

Мокрая, местами пожелтевшая трава частного аэродрома, где-то между Красным Селом и Ломоносовым. Самолёт неуклюже оторвался от взлётной полосы и неровными толчками начал набирать высоту. В этот момент громко зазвонил мобильник.

Инструктор Петрович скорчил недовольную мину, но всё же разрешающе махнул рукой: мол, давай, поговори, — я добрый сегодня.

— Да? — спросил Ник, нажимая нужную кнопку.

— Здесь Ахмет, — оповестила трубка с лёгким кавказским акцентом. — Твоя дочь и жена у нас. Вах, какие красивые девочки, просто персики! Три дня у тебя на всё. Хочешь женщин своих обратно получить — рассчитайся полностью, будь мужчиной! Всё ясно?

— Всё, — прошептал Ник.

— Тогда — Роджер!

Длинные гудки, отбой.

Похоже, действительно — всё. Где взять миллион баксов? Негде, сожрал всё ипотечный кризис. Ещё несколько месяцев назад Ник был преуспевающим бизнесменом, а ныне? Ныне — банкрот полный, даже квартиру и две машины в пользу кредиторов пришлось отписать, а долгов ещё осталось — выше крыши среднестатистического небоскрёба, проценты по ним ежедневно бегут.

Нет денег, совсем нет. Вот, хотел годовой абонент на прыжки с парашютом обратно сдать, хоть немного наличности получить на руки, не согласились в Авиаклубе. Мол, денег у самих нет, да и в договоре отсутствует такой пункт, а прыгать хочешь — так это пожалуйста, просим!

Конечно, решил прыгнуть, раз всё равно приехал. Тем более что и осень в этом году на удивление тёплой выдалась: первая декада ноября на исходе, а в лесах ещё грибы вовсю собирают.