Седой

Выбрались молодые люди из омнибуса в центре города, заранее приготовив деньги без сдачи, чтобы не нарушать правила проезда. Кондуктор-кучер принял их монеты, одновременно покрикивая на лошадей, прохожих и водителей встречных экипажей. Экологически чистый транспорт двинулся дальше, оставляя за собой след из цепочки экскрементов. Впрочем, навоз достаточно быстро убрали рабочие с метлами и ручными тележками. За чистотой в центральных районах города следили особо тщательно.

Виктор и Мона стояли в самом сердце столицы на королевской площади перед огромными дворцами правителя всего Останда. Дворцов было целых три, и они были отделены от площади высокой оградой и рядами аккуратно подстриженных деревьев. В ограде имелись громадные кованые двустворчатые ворота с богатым позолоченным орнаментом. На воротах замер караул из стражников в блестящих металлических латах и глухих шлемах, напоминающий внешним видом и неподвижностью роботов. В руках они сжимали вертикально поставленные пики с треугольными цветными флажками у наконечников. На площади было много народа, но к караулу никто не приближался. Не стали этого делать и Виктор с Моной. Уж больно грозно выглядела стража. Кроме пеших стражников и вдоль ограды дворцов и по самой площади иногда неторопливо проезжали парами вооруженные всадники.

Слева от дворцов на площади стоял высоченный собор Авра и Уры. Чтобы посмотреть на его вершину приходилось запрокидывать голову. Собор был великолепен и захватывал дух. Своим размером и архитектурным решением он нисколько не уступал земным соборам, а многие из них превосходил. Широкая лестница полная верующих людей вела к узорчатым бронзовым дверям утопленных в портале вимперга, украшенного резьбой, краббами и другими декоративными элементами. Собор опоясывали гранитные колонны сверху и снизу окольцованные бронзой. В многочисленных нишах и глухих люнетах прятались мраморные скульптуры и целые скульптурные группы. Венчал собор золоченый купол, идеально смотрящийся на фоне голубого неба. С самого верха собора сорвалась стайка белых голубей превращая все в идеальную религиозную картинку.

— Ох, как красиво-то, — не удержался от комментария Сомов, — Прямо так и хочется сказать — верую.

Богобоязненная Мона испугано пихнула его в плечо ладошкой. Она знала о легкомысленном отношении своего избранника к религии и, наверное, это было единственное, в чем их мнения расходились.

— Не говорит так рядом с храмом. Авр может рассердиться. Уйдем отсюда.

Она потянула Сомова в сторону.

— Ой, смотри! Там кого-то казнили. Как интересно. Пойдем, ближе посмотрим.

Виктор досадливо поморщился. Уж лучше было бы посетить храм и ознакомиться с его внутренним убранством, чем разглядывать чьи-то части тела. Но его уже тянули за руку к помосту, установленному здесь же на площади. Помост оказался не наспех собранным сооружением, а постоянным местом развлечений, сколоченным из старых потемневших от времени досок и не раз окрашенных кровью. Судя по отвратительному запаху около помоста, казнь свершили явно не сегодня. Как было заведено на длинном шесте торчала отрубленная голова казненного, а надпись на пояснительной дощечке гласила, что при жизни негодяй промышлял воровством. Не слишком ли суровое наказание для простого вора, удивился Сомов, или это был не совсем простой вор? Несмотря на ужасную трупную вонь, вокруг шеста с насаженной головой околачивалось много праздного народа. Среди взрослых были и дети. Им тоже было любопытно. Мона, как и другие с жадным интересом рассматривала отсеченную голову. Виктора это покоробило, а потом ему стало жаль девушку. Несмотря на все его влияние, Мона продолжала оставаться всего лишь дитем своего времени. Времени грубого и жестокого с неприкрытыми худшими человеческими страстями и пороками.

Сомов посмотрел на отрубленную голову с тусклыми стеклянными глазами, по которым ползали жирные зеленые мухи, а потом на сверкающий золотом купол храма в лазурном небе. Эмоции куда-то ушли и теперь он как-то по-новому увидел мир Осаны. И сверкающая золотом мишура храмов и выставленные напоказ протухшие человеческие останки не были противоположностями, они были единым целым этого мира. И это новое понимание что-то в очередной раз изменило внутри Сомова.

Вик обнял Мону одной рукой за плечи.

— Ну, насмотрелась? Тогда пойдем, поищем харчевню. Я проголодался.

— Пошли, — согласилась девушка, — Жаль только, что саму казнь не удалось посмотреть.

— Действительно, — насмешливо согласился с ней Сомов, — но ты не расстраивайся, насмотришься еще. Я так полагаю, что головы здесь рубят регулярно.