Седой

— Любовные письма, — обернувшись, ответил Виктор, — И вам доброго утра, восхитительная Ленора. Вы не находите, что сегодня замечательное утро? А как легко дышится.

— Доброе утро. Дышится смрадом от твоих любовных записок. Впрочем, день и правда обещает быть пригожим. Не желаешь составить мне компанию на конной прогулке?

— Почел бы за честь, прекрасная госпожа. Но, к сожалению, у меня нет лошади.

— Отговорка не принимается. На конюшне полным-полно лошадей. Но ты хоть в седле-то держаться умеешь?

— Нет, — признался Сомов, — Ни разу еще в седле не сидел.

— Смешно. Будущий барон не умеет держаться в седле. Это позорное обстоятельство нужно немедленно исправить, — Ленора хитро улыбнулась, — Собирайся, Вик, будешь учиться ездить верхом. И не волнуйся, я лично выберу для тебя самую смирную лошадку. Жду у конюшни через час, и не вздумай опаздывать!

— Кто бы говорил, — усмехнулся ей в след Виктор.

Баронесса явилась на променад в кожаных брюках, заправленных в высокие сапожки, короткой шубе-накидке наброшенной на плечи, лайковых перчатках и плеткой в руке. Явилась, конечно, с опозданием.

— Выведите мою Белку, а господину Сангину приготовьте Абсолюта, — приказала она конюхам и мило улыбаясь, пояснила Виктору: — Это его так дедушка назвал.

— Вас обманули, баронесса, — сказал Сомов, наблюдая, как выводят вырывающегося из рук вороного дьявола с длинной гривой и пытаются его седлать, — Это не лошадка, это жеребец. И кличку свою он получил явно не из-за того, что отличается абсолютно смирным поведением, — и крикнул конюхам, — Оставьте его, не надо седла!

Конюхи послушно передали поводья Сомову, глядя на него как на сумасшедшего. Виктор похлопал жеребца по шее и провел ладонью по широкой мощной спине без выступающего хребта. Конь был чудо как хорош и идеален для езды без седла. Он вовсе не был необъезженным, просто норов имел слишком горячий, что было свойственно этой масти. Сомов подождал, пока конь немного успокоится и давно отработанным движением взлетел ему на спину. Абсолют, ощутив на себе седока, попятился назад и встал на дыбы. Виктор ослабил поводья, затягивать их в такой ситуации было нельзя, и ухватился двумя руками за гриву, чтобы не свалится. А потом Абсолют взбрыкнул и, поняв, что от седока так не избавится, сорвался с места и понес. Они пулей вылетели из ворот замка и понеслись по заснеженному полю. Виктор не сдерживал скакуна, а лишь сохранял равновесие, чтобы не свалиться и чуть корректировал направление движения подальше от канав, деревьев и других опасных мест. Абсолюта несло видимо просто от переизбытка энергии. Он немного слушался поводьев, но останавливаться не хотел ни в какую. Виктор перестал с ним бороться и слился с конем, наслаждаясь бешеной скоростью, с которой они летели. Потратит энергию, устанет и станет управляемым, размышлял Сомов, замечая, что чем дальше, тем более послушным становится конь. Минут через пятнадцать Виктор плавно завернул, подлетел к едущей шагом на Белке баронессе и уже по собственной воле красуясь, поднял Абсолюта на дыбы и остановился.

— Благодарю вас за прекрасный выбор, госпожа Ленора, — радостно произнес он, — Это просто ураган, а не конь и действительно абсолютно послушный. Настоящий Абсолют! Сегодня же упрошу господина магистра продать его мне за любые деньги.

Приятно было видеть изумленные глаза маленькой проказницы, шутка которой полностью провалилась. А Сомов дал шенкеля жеребцу и снова сорвался с места в карьер, обдав баронессу снежной пылью взметнувшейся из-под копыт.