Седой Кавказ

– Разумеется, дорогой! Это тело только твое! – шепотом на ухо.

– Да? – счастливо улыбается Самбиев и следом умоляет: – Да-вай вернемся в гостиницу.

– Ты неуемен! – смущение на ее лице, со стыдом отводит глаза. – И, если честно, я этому рада, даже горда за тебя. В этом, я думаю, мне повезло… Однако до лета надо подождать. Летом у меня отпуск, все официально оформим и потом – в свадебное путешествие. У тебя есть загранпаспорт? Надо срочно сделать.

У станции метро «Третьяковская» они расстаются, только те-перь Самбиев видит, что седьмой час, бежит в гостиницу.

* * *

На ходу приглаживая мокрые после душа волосы, Самбиев спешной ходьбой, ровно в семь вечера вошел в просторный зал рес-торана. Сидящий у входа чопорного вида метрдотель оценивающе осмотрел Самбиева и опытным взглядом увидя, что перед ним заез-жий провинциал в ветхом костюме и «дырявыми» карманами, важно встал навстречу, преграждая путь, от высокомерия не раскрывал рот, только вопросительно вздернул подбородок.

– Я к Баскину, – волнуясь вымолвил Арзо.

– К Баскину? – моментально преобразился метрдотель, бросил-ся к своему столу и, взяв листок, прочитал. – Вы – Самбиев? Пожа-луйте.

Услужливо изгибаясь, выказывая полную галантность и покор-ность, метрдотель провел Самбиева через весь зал в укромное место возле окна с видом на Кремль и Спасскую башню.

Два официанта закружились вокруг стола, спросили, что поже-лает клиент, и, услышав категорический отказ, поставили только бу-тылку с минеральной водой. Полчаса сидел он один, а ровно в пол-восьмого метрдотель, еще больше изгибаясь, нежели перед Самбие-вым, вел к столу высокого, строго, но добротно одетого, статного мужчину с кожаным дипломатом.

– Баскин, – открыто улыбнулся подошедший, протягивая силь-ную руку, – Борис Маркович. – И садясь, – извините за опоздание. А где Цыбулько? Ну, ладно, семеро одного не ждут. Так, – теперь об-ращался он к официанту, – все: рыбку, зелень, икорку, хлеб черный. А-а-а, – посмотрел он на Самбиева, – что будете на аперитив?

Арзо смешался, он впервые слышал это слово и просто повел плечами.

– Тогда по-русски – холодную водку, «Столичную». Побыстрее.

Пока несли закуску, Баскин оживленно расспрашивал Самбие-ва о Москве, о столичных ощущениях, о погоде. После первой рюмки Баскин спросил, можно ли с Самбиевым на «ты», пожелал и с собой быть попроще. Щедро покрывая очередной кусок хлеба икрой, жало-вался, что сегодня с утра не ел из-за загруженности по работе.

Они опорожнили полбутылки водки и рассматривали меню, ко-гда послышался возглас Цыбулько. Раскрасневшийся уполномочен-ный тяжело ступал, поддерживаемый крупной накрашенной блон-динкой.

– Клара, – представилась дама Арзо, села напротив него и из то-го, что она не обратилась к Баскину, он понял – они знакомы и сего-дня уже виделись.

– Она покушает и свалит, – заплетающимся голосом пояснил Цыбулько, видя насупленный вид Баскина и, глядя на свою даму, до-бавил. – Вот, недоволен мной своячок. А зря! Ведь мы его любим? Да, мышоночек? – он хотел погладить Клару и от неловкости задел стакан с водой. – На счастье! – воскликнул он и небрежно швырнул ногой разбитое стекло в сторону соседнего столика.

– Прохор, веди себя пристойно, – посуровело лицо Баскина.

– Все-все, – развел руками Цыбулько, – мы голодные. Что есть пожрать? Официант!

Меню особым не пестрело: Баскин и Самбиев на первое заказа-ли уху, на второе – осетрину; Цыбулько с дамой – борщ по-украински и свинину.

– Вот видишь, мышонок, – после заказа говорил Прохор Аверьянович, – еврей и мусульманин постное едят.

– Прохор! – злобно фыркнул Баскин.

– Шутка, шутка, дорогой своячок, – в пьяной расслабленности расплылось лицо уполномоченного, и только сейчас, всмотревшись, Самбиев увидел, как массивный двойной подбородок Цыбулько пу-зырем вздулся меж челюстью и грудью, от излишков питья малень-кие кровеносные сосуды всплыли на носу, мясистых скулах, из-за выпуклых щек вовсе не видно ушей, и только, когда он учащенно жу-ет, их кончики чуточку выглядывают, как «ванька-встанька» прыга-ют.

Во время трапезы говорил только Цыбулько, объяснял, как пра-вильно надо есть борщ. Он окунал кусок хлеба в тарелку и, широко раскрыв рот, поглощал его. Клара была в восторге, салфеткой выти-рала жирный томат с лица уполномоченного, по привычке, всем строила глазки, со всеми пыталась быть внимательной, по-женски любезной.

Сидящий напротив Самбиев волей-неволей вглядывался в Кла-ру. Ее крупные черты лица, непомерно обведенные глаза и толстые, в красном губы кого-то ему напоминали. И как он ни противился, уп-рямые глаза частенько устремлялись к увядающей, сморщенной щели меж напоказ выставленных впечатляющих грудей.

После жаркого Баскин тщательно вытер губы, легким покашли-ванием поправил голос, умело привлек к себе внимание.

– Может быть, Клара устала от пьяных мужчин? – деликатно поинтересовался он.

– Да, да, – поддержал эту идею Цыбулько.

Дама недовольно скривила лицо, но не найдя поддержки встала.

– Дорогой, не задерживайся, – не по возрасту кокетничала она, – Я буду скучать, – на прощание последовал воздушный поцелуй.