Седой Кавказ

Самбиевы тоже взялись за это дело – выращивание помидоров. Однако, так как на покупку полиэтилена денег не было, все делалось кустарно, с опозданием сроков. Зимой в тазик высаживали семена, потом вытянувшиеся побеги пересаживали в специально изготовленные из бросового полиэтилена горшочки. Роль парника выполнял жилой дом. Два месяца две комнатенки бывали забиты рассадой. Кемса и дочери переступали по узким тропинкам. Благо, что Арзо учился в школе-интернате и дома бывал только по выходным. В конце апреля рассада высаживалась в открытый грунт, и тогда приходилось Самбиевым уповать на милость природы. Один ненастный день мог послать насмарку весь полугодовой труд. Но дело даже не в труде – труд в приусадебном хозяйстве не в счет, – можно лишиться средств к существованию. А если вслед за помидорами и сахарная свекла не уродится, тогда приходится гнать на рынок последнюю буйволицу-кормилицу, и наступает голод…

От этих горестных мыслей не спится Кемсе. Думает она все о письме сына, о непогоде за окном. Несколько раз за ночь выходила во двор, с надеждой глядя в черное небо, в тревоге прислушивалась к вою холодного ветра. Обычно на переломе мая и июня с севера приползают на благодатный юг свинцовые тучи, сопровождаемые колючим дождем, пронизывающим ветром. И тогда, под напором северной стихии, увядают завязи цветущего Кавказа, гибнут молодые, неокрепшие побеги жизни…

Привстала Кемса в постели, огляделась. Кругом убогая утварь сельской чеченской семьи: деревянные нары во всю длину комнаты; полупустой кухонный буфет, купленный Денсухаром после удачного сезона шабашки; выкрашенные в грязно-коричневый цвет скамейки для ведер питьевой воды и молока; на стене – съеденное по краям зеркало и засиженный мухами плакат с изображением счастливой колхозницы; в смежной стене – печь.

Кемса осторожно встала, тесно спящие в ногах матери дочери во сне заворочались, средняя – Марет, болезненно простонала, потянулась, оголяя худющие, с въевшейся грязью, потрескавшимися ступнями ноги. Даже во сне на лицах девушек лежали страдание и боль лишений.

Во дворе Кемса с мольбой глядела в сторону Грозного. Зарева нефтяного огня не было видно, все потонуло в скользком тумане, приползшем с бескрайних равнин холода.

– О, великий Боже! – взмолилась Кемса. – Разгони мрачные тучи. Пошли нам солнце и тепло. Пожалей нас, твоих несчастных и покорных подданных. Сохрани посланный тобой обильный урожай… И еще. О, великий, Бог! Помоги Арзо!

Накануне старший сын писал сочинение на свободную тему при сдаче выпускного экзамена в школе. Арзо был отличником. Выполняя наказ отца и просьбы матери, он учился прилежно. Все предметы давались ему на лету, особенно математика, физика, химия.

Так как в Ники-Хита имелась только восьмилетняя школа, десятилетку Арзо заканчивал в школе-интернате селения Автуры. Никто не сомневался, что Самбиев заслуживает золотую медаль за учебу. Однако судимость ставила под вопрос все старания ученика.

Директор школы-интерната Лопатин всеми силами пытался добиться заслуженной награды для талантливого выпускника. Все знали, что Арзо может оступиться только при написании выпускного экзаменационного сочинения. И тогда принципиальный директор пошел на сделку с совестью ради любимого ученика. Лопатин заставил учителя по русскому языку и литературе прямо после экзамена проверить первым делом сочинение Самбиева и сразу в своем кабинете позволил ученику исправить допущенные незначительные ошибки.

Школа выдала Самбиеву аттестат о среднем образовании с одними пятерками. Однако министр образования республики посчитал, что у медалиста должны быть не только отличные знания, но и примерное поведение. Во всяком случае выдать золотую медаль юноше с судимостью – преступление. И никакие доводы Лопатина впрок не шли.

Как таковая, золотая медаль Самбиева не интересовала, хотя, конечно, в глубине души затаилась обида. Просто медалист имел много льгот при поступлении в вуз. А Арзо замахнулся на самую конкурсную специальность в республике – решил поступить на экономический факультет Чечено-Ингушского госуниверситета. В те времена это была самая престижная квалификация, и все отпрыски местных нуворишей, поддерживаемые мощной материальной базой и связями, лезли в экономику и бухгалтерию, мечтая напрямую контактировать с финансами народного хозяйства.

Арзо с легкостью поступил в университет, гораздо легче учился в нем, и в 1982 году после получения диплома с отличием по распределению был направлен в республиканский Агропром и далее по месту жительства в родной колхоз «Путь коммунизма». Как один из лучших выпускников, Самбиев мог выбрать распределение в доходные сферы – контролирующие, ревизионные, финансовые. Однако он, выполняя просьбу матери, вернулся в родное село.