Седой Кавказ

– Нана, Полла моя жена и мне очень нужный человек.

– Как я рада, сынок! А перед ней я виновата. Ведь на моих глазах выросла, а я поддалась сплетням. Да и сильно болела она. А сейчас как?

– По ней не видно?

– Видно, – засмеялась мать, – и по тебе видно. Я так рада!

После тон изменился, говорили о финансах. Коварство российских денежных реформ прежде всего ударило по таким, как Кемса. Об изъятии из обращения крупных купюр за три дня она узнала поздно: кинулась в город, кое-что успела обменять, на какую-то сумму ее обвели мошенники, кое-что просто пропало. Что осталось от некогда крупной суммы, съела галопирующая инфляция. Что дальше делать – не известно, впрочем, не привыкать, были бы дети живы, здоровы, дома, а остальное – Бог пошлет.

Говорили о сыне Арзо: Букаевы все после революции уехали в Москву, и Висита с матерью там.

Ели все вместе, на коленях Арзо восседали племянники. Кемса хотела их согнать, чтобы ее любимец спокойно трапезничал, однако из этого ничего не получалось, ребята цепко вцепились в дядю, и Арзо с улыбкой защищал их, сам кормил, по ходу играл.

За едой Арзо сообщил, что Лорса может быть уже в грозненской тюрьме, по крайней мере, он так слышал, и завтра же поедет в город для выяснения. В это время на экране появился Докуев Домба-Хаджи.

– Переключите канал, – приказала Кемса снохам.

– Нет, оставь, – вслушался Арзо.

– Граждане республики, чеченцы-мусульмане, – шепелявил Домба-Хаджи с экрана, – сегодня Президент и мы, члены Исполкома, и старейшины свершили чудо! Произошло то, чего мы добивались веками. Российские оккупационные войска изгнаны, они бежали раз и навсегда, сложив все свое оружие! Граждане! Поторопитесь! Необходимо немедленно, в целях мобилизации захватить оставленные врагом склады с оружием. Я со своими сыновьями и внуками тоже сейчас же еду туда. Берите все, хватайте для себя и соседа, вооружайтесь до зубов. Мы должны отразить надвигающуюся извне агрессию… Вперед! Аллаху акбар!

– Сволочь! – прокомментировала Кемса. – Где его дети? Где его внуки? В Москве… разве от оружия – добро бывает? А от Докуевых – тем более.

Следом выступал главный идеолог революции – поэт свободной Чечни.

– Чеченцы, наконец мы свободны! Партократы изгнаны, их дела выжигаются с корнем! Теперь мы можем спокойно молиться, служить Богу!

– А кто тебе раньше мешал? – усмехнулась Кемса.

– Чеченцы! Пожинайте первые плоды свободы! Отныне вы не будете платить за свет, за газ, за воду.

– Значит воды, газа, света не будет, – сообразила Кемса.

– А если будут, то немыслимой ценой, – как экономист рассуждал Арзо. – Только в мышеловке сыр бесплатный.

– Свободные чеченцы! С вас больше никто не будет взимать налоги.

– И пенсий не будет, – продолжила Кемса.

– Чеченцы! Мы освободили вас от гнета прокоммунистической милиции, мы создадим свою, преданную нам службу безопасности. У нас не будет паспортов, не будет прописки, мы свободные граждане Аллаха! Аллаху акбар!

Следом были новости. От них тоже веяло преобразованиями, ликованием победителей, свободных людей. Вдруг в конце сообщили, что из грозненской тюрьмы прошлой ночью совершен групповой побег: двадцать семь рецидивистов исчезли.

От этой новости Самбиевы чуть разом не поперхнулись: аппетит пропал, настроение испортилось; все знали отчаянность и дерзость Лорсы, и если кто бежал, то он первый.

Снохи с детьми ушли спать во вторую комнату, Арзо и Кемса еще о чем-то болтали, когда у их ворот остановилась машина, послышались мужские голоса.

– Стой! – остановила Кемса Арзо, – времена смутные, женщина должна нынче первой выходить.

Это был Лорса. Как будто вчера расстались, скупо обнялись.

– Помоги, – попросил шепотом Лорса брата.

– Что это? Оружие? Зачем столько?

Вдвоем спешно спрятали пулемет, гранатомет и несколько автоматов на чердаке сарая. За ужином Лорса, как изголодавшийся хищник, пожирал все, что подавали, и ел не как раньше – медленно, тщательно пережевывая, а буквально глотал кусками. На вопросы отвечал урывками, междометиями; рот был занят. Лорса иссох, стал меньше, старее, а по землисто-серому, изможденному лицу было видно, что он действительно в тюрьме сидел, а не, как Арзо, отбывал срок. До чая Лорса не смог дотронуться, наевшись, повалился набок и тут же заснул, свернувшись в калачик, издавая невнятные, болезненные стоны.

Проснулся Лорса поздно. Быстро, жадно позавтракал, попросил у старшего брата его одежду.

– Ты куда это засобирался? – озадачилась мать.

– У меня дела в городе, – прятал Лорса пистолет в пояснице.

– Какие дела? – вступил и Арзо.

– Я назначен замкомандира спецназа… командир ждет.

– Если твоя фамилия Самбиев, то твой командир – я. А командира спецназа Амаева я знаю: двенадцать лет по заданиям шлялся, родителей не видел, людей убивал. Ты, за власть Докуева Домбы и его сынков сражаться собрался, за них кровь пролить хочешь? Чтоб они спокойно на нашем наделе замок построили?

– Арзо, я обещал…

– Молчи! Хватит! У нас дети, семьи. Твои дети, мать, жена – голодные, одеть, обуть не имеют, а ты…

– Вот я и хочу что-либо сделать.

– С автоматом семью не кормят. Иль ты в охрану Докуева вновь пойдешь?