Седой Кавказ

Сам Арзо, как он с важностью говорил, «пребывал в творческом поиске». В кругу своих он восторженно рассказывал, как вот-вот попадет на «золотую жилу» и «заграбастает» миллионы. Поначалу близкие – от Ларисы Валерьевны до племянников – больше него радовались, потом присмотрелись, призадумались, опечалились: видать, у Арзо «не совсем» с фантазией. Эта мысль в основном выражалась глубокими вздохами и сочувственными взглядами, а у Лорсы – напрямую, вслух. И только Полла, преданная жена, твердила: я верю, знаю, предвижу – птицу по полету видно.

Каждый день, ровно в восемь утра, как на работу, выбегал Арзо и весь день где-то пропадал. Единственное, что он смог сделать – это зарегистрировать собственную фирму «Бук». Еще из полезного – он взял в долг у своего «подельника» Шахидова значительную сумму; большей частью этих денег погасил старые долги, остаток абсолютно не экономил, веря в удачу. Удачи не было, была масса пустых разговоров, бесполезных встреч, ожиданий, расчетов.

В тот период многие чеченцы-«воротилы» были помешаны на банковских махинациях. Московские финансовые магнаты, бросая чеченцам «кость», на них списывали все криминальные грехи, создавали им имидж воров, аферистов, а сами вывозили за рубеж миллиарды отконвертированных долларов. Соблазн был велик, но Арзо в эту русскую «рулетку» не сыграл, и не от того, что побоялся, абсолютно нет, просто он посчитал себя выше этой грязной мишуры, не имеющей никакого отношения к бизнесу, и вообще, по духу он знал, что он игрок, и азартный игрок, но в лотерею играть, ждать удачи фальшивого авизо – не его уровень, не его предначертание. Он верил, что человек добьется только того, к чему он стремится, к чему себя готовит, и никакой манны небесной от судьбы ждать не следует, надо работать, все время чему-то учиться, действовать, активно жить, и ничего не бояться, тем более конкурентов!

Умозаключения, конечно, нужны, но гораздо важнее реальность. И никто бы Самбиева Арзо не судил, если бы он строил свои планы в уме, а он каждый вечер с новыми идеями, уже «обсужденными», в целом «решенными», приходит домой, допоздна на бумаге семизначные цифры пересчитывает, как итог – у Ларисы Валерьевны – все что пожелает уже в принципе есть, а она всю жизнь мечтает об аристократическом норковом полуманто; и ходить в нем ей нынче некуда, но желает она себя в нем хоть в зеркало посмотреть, на память внучке фотографию сделать, чтобы висела рамочка в веках, как раньше положено было, на стене, родословную подчеркивала, а потом, чтобы это полуманто внучка с гордостью носила, о бабушке всем рассказывала.

«Щедрость» Арзо не только на Россошанскую распространяется: так у Лорсы будет любая машина; у Дмитрия – компьютер новейшей модификации; вот только Полла мужа расстраивает – ничего не желает.

– Я тебе собственную клинику построю, – шепчет он ей на ухо.

– Ой, не надо мне клиник, позволь простым врачом устроиться, хоть копейку в дом принесу – уже долг проели.

– Что за чушь ты несешь? – вскипает, вновь к расчетам подается.

– Пошли, поспи, – обнимает его ласково со спины жена. – У тебя все получится, не торопись, ведь только-только мы домой вернулись. Ложись, завтра у тебя много дел, давай я успокою тебя, уложу…

Назавтра оговоренное и уже в принципе «решенное» накануне – испаряется. А это не халям-балям, это сделка, либо с никем никогда не виданной, но всеми предлагаемой и всеми покупаемой «красной» ртутью, либо, еще экзотичнее – яд гюрзы или печень акулы. И все это продается в Японию или в Америку, для тамошних больных, только как это в Чечню «проползает» или «приплывает» – логики мышления нет, ибо видно кругом, как всякие, по жизни нищие, козлы, что и штанов не имели – теперь то на «мерседесах» то на «линкольнах» проспект Ленина «рассекают», в раскрытые окна, под музыку жвачку жуют, девочек возят, на тебя – ныне козла – плюют.

Однако этим Арзо не грезит, абсолютно не завидует. Чеченские нувориши, новые люди, эти халифы на час – не его кумиры, не пример. Ему надо что-нибудь фундаментальное, солидное, неординарное. Вдоволь повитав в «воздухе», «обожравшись» брехни, он приземлился. Его бывший преподаватель, ныне министр экономики и финансов, при случайной встрече пригласил его по старой памяти и репутации к себе, предложил должность начальника отдела.

По сравнению с прошлым, Совет Министров независимой Чечни, как Зимний дворец после Октябрьской революции. Всюду грязь, пыль, разбиты окна. Небритые, неухоженные люди с автоматами и пулеметами на плечах шастают, как завоеватели по коридорам, заглядывают в кабинеты, могут запросто зайти, посидеть, просто так для общения, чайку попить, насвай в рот кинуть.