Седой Кавказ

От очередной ревизии никто в панику или в истерику не впадает. У всех материально ответственных лиц «выработался иммунитет», а также с годами негласно оговорены все «нормы расценок», по которым следует рассчитываться с проверяющим согласно ведомственной направленности ревизора. Самая могущественная ревизия – комиссия партконтроля. Однако проверки этим ведомством крайне редки и носят более идеологический характер, нежели фискальный. Правда, если нагрянула ревизия партконтроля – без оргвыводов не обходится, то есть кто-то, в основном высшее руководство, освобождается от должности, с последующим партвзысканием и возбуждением громкого уголовного дела. Но это в исключительных случаях.

Следующий по иерархии – комитет народного контроля, потом контрольно-ревизионное управление Минфина и так далее. Самой одиозной службой в этом длинном списке является отдел по борьбе с хищением соцсобственности при МВД, короче ОБХСС. Оголтелость последних компенсируется экономической безграмотностью, правда, как работники милиции, они справляются, всюду вынюхивают, жируют за счет доносчиков и стукачей.

В контролирующие органы просто так не берут – необходимо иметь «бешеный» блат или большие деньги. В контролирующие органы просто так и не идут – необходимо иметь врожденную жилку вымогателя и халявщика. В целом контролеры и их антиподы, так сказать, «завсклады» соцстроительства, люди бесхребетные, нечестолюбивые, по интеллекту – низки, словом – мещане. А для более полной образности, скажем, что в «джунглях» социализма завсклады – это мелкие хищники, ревизоры – «падальщики». И те и другие лакомые куски от добычи передают крупным хищникам – хозяевам «джунглей», или партхозноменклатуре. В общем, все зверье – жулье, друг без друга жить не может. А «падальщики» – контролеры и вовсе играют неоценимую роль, чуть ли не роль местного епископа. Так, любой акт завершаемой ревизии «отпускает» все грехи за прошлый период, а «завсклад» чист перед советским законом (других идолов поклонения нет, во всяком случае официально). До новой ревизии жизнь начинается с чистого листа. А кто не марает бумагу? Тот, кто не пишет!

И наконец, для усвояемости урока бытия социалистического приведем некоторые живые примеры. Так, председатель колхоза Шахидов – низший эшелон в иерархии республиканской партхозноменклатуры. Докуев Домба – высший эшелон мелких «хищников», однако ареал его возможностей гораздо шире, чем у большинства номенклатурщиков. Тем не менее он – мелкота по всем жизненным критериям. А к «падальщикам» относится ревизор, который в данный момент прибыл с проверкой в колхоз «Путь коммунизма». Жертвой является старший экономист, Арзо Самбиев, который буквально на днях впервые в жизни сознательно пошел на подлог.

Вот и дрожат коленки у впервые преследуемого. Чтобы хоть как-то отвлечься, Арзо целыми днями штудирует новые инструкции, полученные в Агропроме от Арутюнова. И неожиданно натыкается на специальное положение Совета Министров СССР, где четко записано: «Молодой специалист, работающий по направлению в сельскохозяйственном предприятии должен получить от регионального Агропрома в качестве подъемных тысячу рублей». Самбиев ликует, мчится в Грозный к Арутюнову. Арутюнов пожимает в неведении плечами. Тогда Арзо добивается приема у первого заместителя республиканского Агропрома: реакция та же. Ликование сменяется разочарованием. А тут, буквально следом, следующее фиаско: секретарь парткома сообщает, что заворготделом райкома партии отклонил его заявление о вступлении кандидатом в члены КПСС.

Обиженный Самбиев с нижайшей почтительностью появляется в кабинете заворготделом райкома КПСС. Арзо шапочно знаком с «хранителем» золотого ключика от властных ворот, по крайней мере, в одной компании они пару раз выпивали прямо в поле во время прошлогодней страды.

Пока Самбиев что-то мямлил, унижался, заворг искоса, надменно оглядел его с ног до головы и, не дав просителю до конца высказаться, рявкнул:

– Нет у меня места в партии для тебя.

В первую секунду Арзо оробело отпрянул, а потом вдруг злость хлынула ему в голову.

– Я не в твою партию алкоголиков и бездельников вступаю, – крикнул он, – а в Коммунистическую партию.

Реплика получила широчайшую огласку по району.

– Ну ты дурак, Арзо! – подвел итог секретарь парткома колхоза.

– В целом правильно сказал, – успокаивал Самбиева председатель, потом добавил, – завтра я встречаюсь с первым секретарем райкома КПСС, там я отдельно подниму твой вопрос… По крайней мере обещаю – сделаю, что смогу… Не переживай.

Через пару дней Шахидов и Самбиев встретились прямо перед конторой. Председатель отвел подчиненного в сторону.

– Арзо, я говорил о тебе с первым. При мне принесли твое личное дело, оказывается, там фигурирует твоя судимость по делу с Докуевым Албастом. Поверь мне, я не угомонился… И мне обещали, что если будет справка из суда о твоей реабилитации, в связи с юным возрастом и давностью лет, то дело решаемо… Без членства в партии в этой стране далеко не пойдешь.