Сегодня и до конца наших дней

- Я ведь могла сказать так много, глупые, глупые тёмные. Но придется приступить к делу, - она быстрым шагом подошла к Дилану и впилась в него поцелуем. Всё происходило настолько быстро, что ни я, ни Спиро, как и остальные не успели даже среагировать, чтобы защитить Дилана.

В воздухе запахло кровью, и из руки Мии выпал шприц.

- За твои грехи, смертный, - прошептала она ему на ухо, и вмиг Дилан лежал у ее ног со сломанной шеей.

Я даже сразу не понял, почему он упал. А затем осознал, и печально оглядел тело парня, над которым уже склонилась Ванесса.

- И еще одно, - она поймала мой взгляд, и её лицо стало серьезным. - Ты должен знать, кто ты, но прежде ты обязан сделать выбор, где твоя сторона...

Девушки видимо поняли, что их друг мертв и мой слух разорвал крик.

- Я с тобой, Амелия, - попытался перекричать я панику, которая зародилась в помещении.

Она покачала головой и хотела сказать что-то еще, но на нее налетела Ванесса и сразу же завизжала. Дальше был такой шум, крик, лица смешались, а я искал одно среди морганий, зверей, бессмертных. Мне надо было поговорить с ней, понять что она хочет, дать ей уверенность что я никогда не встану на другую сторону, я буду вечно с ней.

Я знал, что должен разобраться во всем. Забрать Дилана к себе и объяснить кто он теперь, поговорить со Спиро, защитить отца...

Но моя Амелия хотела сказать мне что-то очень ценное, важное именно для меня, и ей не дали.

Феникс улетел, оставляя разбитое кафе, испуганных студентов, обожженную Ванессу и нового бессмертного - своего друга.

Спиро повез девушку в больницу, Ора находилась в шоке, народ темного мира говорил мне что-то наперебой, а я послала мысль Бифу, чтобы проследил за перевозом в замок Дилана и его обращением. Сейчас я спокоен, если феникс это сделал значит Дилан это заслужил, и никто из нашего мира не пойдет против феникса, потому что они боятся его с каждым днём всё больше и больше.

Теперь будет битва между отцом и Спиро, потому что старейшина такой правды просто так не оставит. Он будет мстить, и мне придется идти против друга, хотя я понимаю его. Я бы сделал также. Но я не он, я тот, чья женщина разворотила пчелиный улей, и их укусы я буду ощущать на себе, оказавшись в самом эпицентре...

Глава 34

- Я даже не знаю, кому выражать соболезнования, - недовольно пробурчал Амадо.

- Всем нам, - ответил ему Геральд.

Мужчины обменялись между собой усталыми взглядами и посмотрели на меня.

Дружба, понимание, взаимопомощь - всё разрушилось. Я остался один полный горечи, боли и печали. Я смотрел на чёрный закрытый гроб, опускающийся в землю с моим братом, и я заставлял себя разозлиться на феникса. Он должен был дать больше времени Спиро и Рори, но я не мог держать зла на Амелию. Поэтому я злился на отца, который с каждым днем становился все хуже и хуже. Его съедало чувство вины, и в огонь дров подбрасывали все старейшины, кроме меня. В своём мире я был за отца, защищал его и оправдывал, но внутри не было милосердия. В себе я уже четвертовал отца за то, что он забрал все надежды на счастливый конец.

Я ожидал четвертое декабря с нетерпением и радостью. Моя жизненная энергия была на исходе, я устал, смертельно устал. Мне необходимо было увидеть любимые зелёные глаза, почувствовать её любовь и услышать её голос. Но я не видел Амелию уже две недели. Она исчезла, в дом не возвращалась, нигде не появлялась.

Пока Спиро знакомился со своим сыном, я звал свою любимую, чтобы узнать, как мне поступать дальше. Я больше не хотел так жить, не хотел быть бессмертным. Теперь я желал только быть человеком. Сейчас я понял для чего феникс потребовал у меня весь яд, чтобы не дать нам возможность лёгкой кончины. Каждый из темного мира открывал свои тайны: я чуял грядущую войну между друг другом. Мой дом стал бочкой с порохом, распри между бессмертными и зверями становилась жёстче. Мои люди защищали меня перед ними, ведь весь темный мир смотрел на меня, как на больного чумой. Ведь это моя женщина, моя любимая навлекла на них чёрное время. И они жаждали растерзать её и меня заодно.

А сегодня я стою в стороне вместе с отцом и провожаю взглядом своего брата в последний путь. Он скончался ночью, а утром нам привезли тело. Спиро не разрешал подпускать к нему никого, а тем более ни меня, ни отца. Со мной он не разговаривал, переехал в отель, как и остальные мужчины из совета.