Сегодня и вчера

Разве не он вонзил их в меня, находясь в темной полосе? Разве не он был главным автором клеветы, чуть было не появившейся в свет в виде книги «Как они перегоняют Америку», каждая страница которой, как судебный протокол, была подписана Трофимом? А теперь, когда тигру стало необходимым акцентировать на светлых полосах своей шкуры, он вонзил когти в Трофима, объявив, что самоубийца чуть было не ввел в заблуждение компанию.

Тигр, заигрывая со мной и называя мою книгу «Две стороны одной и той же планеты» предельно объективной книгой, вовсе не стремился к объективности. Объективное описание жизни в Советской России оказалось в это время товаром, имеющим спрос, и способом спрятать свои когти. И я ни на минуту не верю, что тигр перестал быть кровожадным. Ему нужен был тактический промежуток умиротворения для нового прыжка. И моя заслуга состоит в том, что я сумел воспользоваться этим промежутком и выпустить мою книгу в свет.

Может наступить такое время, такая полоса жизни, что я снова окажусь «клеветником», а мистер волк — героем, сложившим голову за свободный мир во главе с США.

Теперь же шеф компании во всем видит происки волка. Он мне сказал так:

— Наш юрист вырыл для него достаточно глубокую яму, и он был обречен вернуть за подлог не только все полученное от компании, но и добавить к этому акции «Дженерал моторс» или пожертвовать свободой передвижения по штатам.

Таким образом Иуда не только лишался тридцати сребреников, но еще должен был покрыть типографские расходы по изданию не им одним сочиненной лжи.

Этому тоже можно было поверить. Волк был бы заточен в клетку. И суд не был бы на его стороне, как и фабриканты общественного мнения, которым выгодно теперь обелить себя на фоне резонанса после встречи лидера дружбы и мира Хрущева с американским народом.

Этот приезд стал событием для всей Америки, для всех ее слоев, классов и каждого человека. Одни, может быть, впервые узнали, что на свете есть иное, чем в США, устройство жизни. Другие, знавшие об этом, но пребывавшие в сомнениях, вышли из состояния колеблющегося маятника. Третьи, все зная и все понимая, поняли теперь и то: за Хрущевым стоит сила не только в его стране, но и в Америке. Кто-то же аплодировал ему, кто-то же отдал ему свои симпатии! Отдал не для того, чтобы забрать их обратно, даже если «правящая Америка» захочет потом снизить или даже свести на нет приезд мистера Хрущева в Америку, приведя для этого в действие все механизмы американской пропаганды.

Когда небольшое число людей узнало, что Земля кружится вокруг Солнца, это было достоянием небольшого числа людей. Когда же мракобесы во всеуслышание стали опровергать, что Земля кружится, и утверждать, что она стоит на трех китах… люди усомнились. Пропаганда достигла обратного, так как все люди узнали и о том, что мракобесы опровергали. А так как они опровергали это усиленно, то это еще больше насторожило народ.

Нечто подобное происходит и будет происходить с нашей пропагандой, отрицающей коммунизм. И это отрицание, помимо воли пропагандистов, работает негативно, то есть утверждает отрицаемый коммунизм. Поэтому визит Хрущева в Америку — такое историческое событие, значение которого нарастает и будет нарастать с каждым годом, если даже потепление сменится похолоданием. За этим похолоданием неизбежно наступит еще большее потепление и большая ясность…

Теперь вернемся к волку.

Я бы мог привести еще многие показания других лиц, чтобы кличку «серый волк» наиболее справедливо поделить между большим числом названных и не названных здесь мною. Может быть, толкуя образ серого волка расширительно, следует увидеть нечто большее, составляющее уклад жизни некоторых стран… Но я не склонен к большим обобщениям. Все же если кому-то интересно мое мнение о прыжке волка с Бруклинского моста, то я бы сказал, что он не прыгал с него. Я бы сказал не только потому, что мой ограниченный здравый смысл не может допустить столь смелого прыжка. Сорок метров над уровнем моря мне показались слишком высоким прыжком для этой низменной натуры… Я бы сказал так не только потому, что мне известна его первая симуляция гибели под городом Омском. Я бы сказал так потому, что мне показалась подозрительной его тщательная забота о вещественных доказательствах, констатирующих смерть. Зачем ему нужно было сбрасывать пиджак с документами и письмом, которое он, ни к кому не обращаясь, явно адресовал своим кредиторам?

В ограниченных извилинах моего мозга зародилась примитивная мысль о долларах, вырученных за перепродажу фермы, и об акциях «Дженерал моторс», которые он не пожелал завещать кому-то из остающихся на этом свете, хотя бы во имя спасения его души.

Куда нее делись деньги? Не захватил же он с собой и акции и доллары, чтобы вручить их святому Петру в качестве пропуска в рай? Он не мог быть уверен, во-первых, что обладатель ключей от врат в царствие небесное берет взятки, а во-вторых — что американские доллары и акции «Дженерал моторс» котируются и на небесах.