Сегодня - позавчера 3

Ну, как говориться, меж первой и второй - муха не пролетела. Встал я. Поблагодарил Дарью Алексеевну за "ремонт" личного состава доблестной Красной Армии и тост поднял именно за неё:

- Если нас с боя не будут ждать такие уголки Родины, как у вас тут, не ждут такие красавицы и такие прелестные дети - воевать не за что!

Третий - молча и стоя.

А теперь можно и жевнуть!

Только вот беда - что-то запьянел я. Да ни как-нибудь, а стал песни горланить. И про грохочущие на поле танки, про девушку, что не узнает геометрии конца танкиста, про чёрного ворона, про кающегося и плачущего демона, спрашивая, станет ли ближе его нам кто-нибудь?

Про демона песня убила всех. Мне посоветовали закусывать и запели сами. А потом опять пел я. Про коня, с которым пойдем по полю, потому что любим Россию. Вот эту песню Матвиенко приняли. Ну, тогда продолжим из репертуара Любэ, благо Кадет и Громозека уже знали их и пели хором.

В общем, хорошо посидели. Поели вкусно, напились допьяна, песен нагорланились, потом ещё и в пляски вдарились. Одно плохо - я уже давно не курил и не тянуло, а как выпил, так потянуло. Дед меня угостил знатным самосадом, душистым, но крепким!

Тихо в лесу, только не спит...

Ночью, выбравшись из объятий Даши, я вышел во двор, сел на полено, закурил, глядя в черное небо. На запад. Мне казалось, что я вижу всполохи взрывов, слышу далёкую канонаду. Понимал умом, что это невозможно, что это мне чудиться, но казалось, что запад полыхал.

- Гроза там, - сказал, подошедший из темноты бесшумной походкой спецназовца, Громозека.

- Ещё какая! - ответил я.

- Возвращаемся?

Я опять затянулся, помолчал. Потом выпустил дым, сказал:

- Я хотел бы навсегда остаться здесь.

Он сел рядом, я протянул ему кисет, он покачал головой.

- Если не мы, то кто? - сказал он.

- Я знаю. Брат, всё, что ты скажешь - я знаю. И про долг, и что война придёт сюда, если мы её там не остановим, потому - не надо. Просто помолчи. Такая ночь! Пока не познаешь других ночей, бессонных ночей войны, не научишься ценить таких.

Он кивнул, стал сворачивать самокрутку. Я, затянувшись, сказал:

- Знаешь, у меня была хорошая жизнь. Семья, дом, работа, хобби. Но, мне казалось это таким скучным! Так меня всё это... Я, в тайне мечтал оказаться на месте деда и стрелять по танкам. А сейчас...

- Настрелялся, - кивнул Громозека.

- Повзрослел, - кивнул я.

- Вернулся бы в старую жизнь?

- Вернулся бы, - кивнул я.

Помолчал несколько минут, продолжил:

- Невозможно это. Не войти в одну реку второй раз. Я - другой, река - другая. Теперь моя жизнь - тут. А тут - война. Самая страшная из тех, что помнит человечество. И, может быть, не зря мы оказались тут, в это время и в этом месте. Чтобы стать героями. И может статься так, что если не справимся мы, то не сможет никто.

- Да, вот, не сказал бы, что ты от скромности умрёшь.

- Ты видел этих... других? Одни - не побеждать идут в бой, а умирать. Другие - готовы самое дорогое предать и продать, лишь бы не воевать. Мать готовы расстрелять, за немцев воевать, лишь бы не за правое дело. Да... А Сталин окажется виноват.

- А Сталин-то при чём? - подпрыгнул Громозека.

- Доживёшь, увидишь. Из него прямо демона сделают.

Громозека вскочил, окурок полетел в темноту, стоит, пыхтит, кулаки сжимает.

- Кто? - выдохнул он утробно. Как будто прямо сейчас пойдёт свинцовые примочки ставить.

- Много кто пожелает лягнуть мёртвого льва. Защищать только не найдётся желающих.

Я стал перечислять фамилии, Громозека притих и сел обратно, и схватился за голову. Громозека только с виду был тупым бойцом - это у него маскировка такая, на самом деле это был интеллектуал. Образованный, начитанный, с широким кругозором, прекрасно разбирающейся в окружающем мире. Другого ко мне бы не приставили. Кот был проще, но там я был в ином статусе, ставки были меньше. Тогда я был просто до фига знающим старшиной, а сейчас я - Кольцо Всевластия.

- Ладно, гнилая проституточная интеллигенция, но маршалы?