Сегодня - позавчера. Трилогия

  - А показания этих людей - готовые гвозди в крышки гробов многих нелюдей. А как они после войны выживут, в страны наших "союзников" переберутся? Как их прижать? То-то! Кроме этого, они обладают массой разведданных. Ты не думал об этом? Мы долго людей готовим, в тыл врага с такими трудностями отправляем - а они уже оттуда.

  - Да, что они могут знать? По лагерям сидели, да в подполе.

  - Расположение лагерей, система охраны, фамилии преступников, их сообщников из наших соотечественников. Да мало ли человек может увидеть и услышать. Надо лишь правильно спросить и уметь распорядиться сведениями. Ты же знаешь.

  - В принципе, да. И что с ними дальше будет?

  - Ну, попа наградим и отпустим. С его ранами он не призывной. Бойцов и командиров - в госпиталь. Поправятся, а там врачебная комиссия определит их судьбу - на фронт или коров пасти.

  - Что, правда?

  - А ты думал, мы тут живодёры?

  - Честно говоря, да.

  - Это мы сами о себе такой слух пускаем. Жуть нагоняем. Чтобы трепетал враг.

  Капитан рассмеялся, замахал на меня руками, выгоняя:

  - Иди, не мешай работать.

  Так и ушёл. Верить? С виду - правильный пацан, честный. Да и зачем ему врать мне? Он меня прищучить может в любой момент, стал бы он так оправдываться. А тут вроде как посмеялся надо мной. Зафиксирую, говорит, зверства наци и отпущу людей.

  Я уже засыпал, когда перед глазами поплыл ряд телеграфных столбов с ужасными гроздями на них. Уже полгода воюю, не разу мёртвых во сне не видел. Читал, что убитые сняться. Я уже роту человек перевел из графы "живые" в графу "навоз", ни один не приснился. Погибшие товарищи сняться. Но тоже живые, разговаривают, смеются. В моей памяти они живут теперь.

  А в этот раз перед сонным взором проплывал ряд повешенных, обледеневших. Старики, женщины, дети. За что их? Как они навредить могли? Ладно, избитые, окровавленные мужики - ещё как-то понятно. Хотя, в красноармейской форме понятно, но в гражданском? Вот этот вот, перед глазами застыл - в лёгкой изорванной ветровочке, тренниках и одном кроссовке. Они его либо ещё осенью повесили, в кроссовках зимой не пофорсишь. Так и весит.

  Стоп! Я вскочил. Сна как не бывало.

  - Кот! На выход! Бегом! Фонарь захвати!

  Мухой одеваемся и бежим. Прибежали к Алее Скорби, нашёл тело этого мужика. Трупы, конечно, уже сняли, но сложили в рядок. Похоронить не успели.

  - Свети!

  - Что?

  - Охренеть! Не повезло мужику.

  - А кому из этих повезло?

  - Ты не понял, Котофеич. Это наш клиент. Ты такие ботинки видел?

  - На поршни похожи.

  - Какие, на хрен, поршни! На коленвал, блин!

  - Поршни - короткие кожаные сапоги без подошвы или на мягкой подошве. Типа кожаных носков.

  - Это кроссовки, Кот. Их ещё не изобрели. Смотри - вот эта сопля - это лейбл фирмы "Найк". Американской фирмы.

  - Что за "лейбл"?

  - Торговая марка, значок. Как на Опелях молния, а на Мерседесах - трёхлучная звезда. А вот и надпись, свети.

  - "Нисе".

  - Найк. На штанах тоже, смотри. Надписи нет, сопля вышита. Не дошёл Гостинец. Перехватили. Смотри, его сначала застрелили. Насмерть - три дырки в таких местах - многовато для жизни. Только потом повесили. Видно, геройски парень постоял, сильно немца разозлил. Одной смерти им мало показалось. Вот так, Кот! Сообщай нашим кураторам - Невоспитанный Ангел прислал весточку. Интересно, с какого года он сюда провалился?

  Идти обратно смысла не было, пошёл в штаб, там и прикорнул на печи. Поднял меня вестовой. После короткого совещания с Саньком, который ещё и не ложился, вышел из штаба. Моя рота была уже тут, политрук, узнав меня, построил роту.

  - Нам поручена очень ответственная и очень сложная задача, - сказал я встав перед строем, - более того скажу - мы опять идём в тыл врага и скорее всего все там погибнем. Поэтому я не могу приказать вам следовать за мной. Мне нужны добровольцы. Только добровольцы. Даю минуту на размышление. Кто пойдёт - два шага вперёд.

  Первым шагнул Брасень, сразу же, без размышления. Вызвались младший политрук, все взводные и около тридцати человек. Не вызвавшихся я не винил - их черёд ещё не пришёл. Мы умрём сегодня, они - завтра. Но, силком тащить никого не буду. Младшего политрука Ипполита оставил, рявкнув, когда он возмутился, приказал уводить людей.

  - Добровольцы! Сдать документы, награды, письма и личные вещи в штаб полка. Брасень! Выдать всем недельный запас сахара и сухарей. С собой берём только сухари, сахар и боеприпасы. Всё остальное - оставить! Полчаса на сборы. Время пошло!

  Через полчаса короткий строй встал передо мной.

  - Попрыгали!

  Они удивлённо смотрели на меня. Я попрыгал на месте - ничего не звякнуло и не громыхнуло. А тем у кого звякало, пришлось переэкипировываться.

  Проводить нас вышел командир полка, подполковник Степанов.

  - От вас зависит успех или неуспех завтрашнего боя, - сказал он моим бойцам, - и потери в завтрашнем бою. С вами идёт проводник из местных. Вы его уже знаете. Удачи, бойцы!

  И мы потопали в ночь вслед за отцом Анатолием.