Сегодня - позавчера. Трилогия

  - Если не я - то кто? - вздохнул я, смотря в закрывшуюся за Кельшем дверь, - лозунг ежанутых! Какой же я ежанутый! Чё опять я-то? Почему вечно все успели попрятаться, а я опять "доброволец"? Судьба-злодейка!

  И я запел "Чёрный ворон". По настроению.

  Утром явился потерянный Кельш, не похожий сам на себя.

  - Николай Николаевич, как вы себя чувствуете? - спросил я вскочив. Как не говори, а устав стал въедаться в меня.

  Кельш зло посмотрел на меня, сграбастал собственный мундир, забытый им на верхней полке, одел, сел на койку, взмахом руки приглашая меня сесть рядом.

  - Мы проверили тебя сотню раз. От рождения до этого момента ты не остался без внимания не на секунду. Чутьё моё и Кремня прямо кричало, что ты чужой, но подтвердить не могли.

  - Кремень - это Степанов-старший?

  - Он. Как так получилось?

  - Не важно. Что теперь думаете делать со мной? Препарировать?

  Кельш долго молчал, ероша короткие волосы на голове:

  - Смысл? Ах, как Кремня не хватает!

  - Так вызовите.

  - Я не умею призывать мёртвых.

  - Как? Когда?

  - Два месяца назад. Погиб. Авианалёт.

  - Как жаль-то! А что ж Санёк молчал?

  - У него и спросишь. Что ж делать с тобой?

  - Я готов работать! Только вот содержимым сейфа становиться не хочу.

  - Я тебя понимаю. Ты, знаешь, что-нибудь, пока, можно придумать. Пока никто, кроме меня, не знает. Надеюсь, ты бежать не собираешься?

  - Нет. Нам дан реальный шанс помочь стране, используя послезнания.

  - Что?

  - Знания прошлого из будущего. Этим шансом надо воспользоваться. Я вижу, у вас не очень получается.

  - Не совсем так. Я вчера слегка сгустил краски, надеюсь, ты понимаешь для чего.

  Я усмехнулся. Развёл меня чекист. Сыграл не на моих слабостях, а на моих "сильностях", на патриотизме.

  - Понимаю. Только для чего? Результат же вас сильно удивил. На другой рассчитывали?

  - Действовал по наитию. И не на что не рассчитывал. Чувствовал, что есть, что в тебе раскрыть, чуял как.

  - И как?

  Кельш хмыкнул:

  - Ты мне симпатичен. И как человек, и как товарищ, как соратник. Своими действиями ты подтвердил, что достоин доверия. Это была последняя проверка. Слабостей твоих не нашли, решил действовать на особенностях.

  - Патриотизм?

  - Обострённый. Даже болезненный. И общая эмоциональная невыдержанность.

  - О-па! Что-то новенькое!

  - Да, а ты как думал? Чекист из тебя не выйдет. Слишком прямолинеен. Хотя, в качестве армейского командира - цены тебе нет.

  - Вот и отпустите меня на фронт. Польза будет.

  - А здесь? Здесь разве не будет больше пользы?

  - Где "здесь"? Там враг, его бить надо, а не разговоры разговаривать.

  - Я руковожу отдельной, особой аналитической группой. Мы систематизируем всю информацию о технологиях будущего и ищем пути их наискорейшего применения.

  - И как, получается? - ехидно поинтересовался я.

  - Не заметно?

  - Нет, - пожал я плечами.

  - А радиостанция, с которой ты на днях в рейде бегал? Корпус старый, а начинка - другая. С довоенной - ты бы и двух часов на связи не остался. А в метель - за пять километров - только ключом.

  Я хмыкнул. Да! Великое достижение.

  - Витя, критиковать может каждый. Помочь можешь?

  - Не вопрос. Что надо делать?

  - Я рад, Виктор, что не ошибся в тебе. Ну, для начала, мне нужно понять, с чем я имею дело, вернее, с кем. Расскажи о себе. О том, другом себе, которого я не знаю.

  - А там я такой же. Родился на Урале, учился в маленьком райцентре, в том самом, где Степанов впряг меня в вашу систему. Там же закончил местный экономический факультет сельхозуниверситета. Работал экономистом, грузчиком, плавильщиком в литейном цехе того завода, где мне сделали "доспех", в этом же цехе был мастером, начальником производства, потом завод развалился и я стал путейцем. Железную дорогу ремонтировал. Ах, да, в армии не служил.

  - Как не служил?

  - Вот так. Ни дня. Зрение у меня плохим было. В военное артучилище не взяли, я их и послал.

  - Как послал? Нет всеобщей воинской повинности?