Сегодня - позавчера. Трилогия

  - Конкретно - сколько, чего?!

  - Под сотню, - ответил вместо неё Чекист, - одних танков полсотни.

  - Так, залазь, давай! Радистом будешь!

  - Я привел радиста. Иващенко, ходь сюда! Совсем плох, командир?

  - А ты попробуй!

  Чекист сморщился:

  - Не хотелось бы.

  - Мне хотелось?

  Он пожал плечами, потом кивнул мне глазами и побежал дальше.

  С появлением радиста, посыпались доклады. Чувствовалась нервозность командиров. Сто боевых машин на 1 км фронта - это сила! Пусть танки только половина - всё одно - не сдержать! Дивизия! Её, в хвост и гриву!

  Воюю вслепую.

  Про истощение ресурса.

  Надо успокоить людей, что-то придумать. А мне что-то совсем херово стало. В глазах бордовые всполохи, боль накатывает тошнотворными волнами, в ушах набат колокольный. Как всё неудачно складывается! Прохор! Где этот подросток-экстрасенс?!

  Как по волшебству он и появился. Как горный, свежий и холодный, воздух сдул всю эту муть, в глазах (глазе, левом) прояснилось.

  - Сделай что-нибудь, брат! Подними меня на ноги! Хоть на день! Отобьем немца, а там и помереть можно, - прохрипел я.

  Надо мной склонились четыре головы. Холодные стволы глаз Чекиста, огромные от ужаса глаза докторши, красно-чёрное ухо Громозеки, две дорожки слёз из-под крепко зажмуренных глаз Прохора. Я чувствовал горячие утюги его ладоней на своей груди. С каждой секундой мне становилось легче.

  Стволы глаз Чекиста сместились с моего лица на лицо докторши.

  - Сердце не выдержало, - прочёл я по губам.

  Тут Прохор дёрнулся всем телом, вытянулся, рухнул на меня. Его быстро сняли.

  - Как он? - спросил я.

  - Как ты? - спросил Чекист, проигнорировав мой вопрос.

  - Лучше, помогите подняться. И Прохору помогите. Блин, как бы я был без него?

  Меня подняли. Оказалось, я терял сознание. Я не помнил, как меня вытаскивала из Единорога.

  - Связь на общей волне! - Приказал я, хватая Чекиста за руку и выворачивая её, чтобы взглянуть на часы. Мои-то в очередной раз накрылись вчера.

  - Слушаем все Медведя! - сказал я в трубку, - Вот и пришёл час нашего последнего и решительного боя. Я верю в вас, Братья! Верю, что руки ваши тверды, сердца крепки. Мы не сдадимся! Мы не побежим! Бейте фашиста крепко и смело! Стоять на смерть не нужно. Как почуете, что надо отходить - отползите. На запасную позицию, правее, левее. Не стойте на месте! Маневрируйте! Будьте везде и нигде! Пусть у немца земля под ногами загорится. Не лезьте в лоб. Бейте в борт. Ещё раз повторю: огонь и манёвр! Удачной охоты, братья!

  И вдруг на общей волне вклинился незнакомый звонкий девичий голос:

  - Товарищи! Не бойтесь! Сражайтесь! Сталин с нами!

  Голос был настолько силён, а слова так точно попали в цель, что дрожь побежала по спине.

  - Что это было?

  - Кто это? Как? На нашей волне? - сыпались вопросы со всех сторон.

  - Не важно! - закричал я, - Работаем! По машинам!

  Радист протянул мне трубку. Это был мой начштаба. Оказалось, пробомбили мой ремзавод, Гинзбург ранен.

  - Шошь так херово-то всё! - взвыл я. Если потеряю полк - по голове не погладят, а за генерала-конструктора - просто голову открутят, как перегоревшую лампочку. Да не в этом дело! Человек-то неплохой. И нужный. Что делать?

  - Что случилось? - спросил меня голос жены. Меня аж затрясло. Зачем ты говоришь её голосом?

  - Ты! Точно - ты! В тыл! Спаси его, слышишь! Бери Прохора и спаси его! - я схватил её за плечи, затряс так, что голова её стала болтаться, пилотка упала.

  - Кого?

  - Генерала! Еврея! Конструктора! Это тот, что придумал наши самоходки. Спаси его!

  - Я за твою жизнь отвечаю.

  - Пох, слышь, пох на мою жизнь! Генерала спаси! Нам нужна его голова! Нам нужны его изобретения!

  - Нет, у меня другой приказ!

  - Нет, у тебя теперь этот приказ! Я - твой командир! Садись в Единорога!

  - Нет!

  - Гля! Я щас застрелюсь, нах! И не станет твоего приказа, сука! Делай, что сказал, пока в табло не дал!

  Она в ужасе отшатнулась, заревела.

  Чекист осуждающе смотрел на меня.

  - Что вылупился? Сопроводишь! Я вас, сук! Бери этот самоход, Прохора, врачиху и дуй на ремзавод! Она до Прохора отработает. А сам потом паникёров наших разворачивай.

  Взгляд Чекиста изменился.

  - Думаешь, побегут?

  - Ты чё время тянешь? Каждая секунда дорога! Да, сам! Этот щегол сможет остановить панику? Нет? Не её же мне посылать?

  Единорог резво развернулся и умчался в тыл. Радисты погрузили на свои хребты ящики радиостанций и мы перебежками, кланяясь каждому разрыву, побежали в другой капонир - это место уже было засвечено. Того и гляди накроют.

  На новом месте развернули рации, морячёк стал диктовать целеуказания, я - ценные указания по управлению боем. Только, бой становился неуправляемым. Поле боя скрыл дым и пыль, огонь, взрывы. Экипажи машин маневрировали в этом сплошном море смерти, стреляли по немцам, только на каждый наш выстрел в ответку прилетало 6 - 10.