Сегодня - позавчера. Трилогия

  Чувство острой опасности сдёрнуло меня с места. Вправо. Но, поздно. Пуля ударила меня в левое плечо, разворачивая. Второй его выстрел выбил кирпичное крошево из стены, а третий его выстрел совпал с моим первым. Пуля ударила меня в грудь, отшвыривая на стену, напротив, как в зеркале, отлетел Кум. В полёте я выстрелил ещё раз. Вторая пуля попала ему в горло.

  - Зачем, брат? Зачем?

  Но, он уже не мог мне ответить - у него началась агония. Как же всё глупо вышло!

  Я поднялся, выглянул. Моя жена стояла, оцепенев, около трупа "гаишника". Я достал телефон, вызвал её.

  - Витя! Витя! Тут такое!

  - Я знаю. Подними голову. Недостроенный дом.

  - Вижу!

  - Аптечка нужна срочно. Срочно!

  Винторез я положил у тела Кума, его пистолет забрал, пошёл ей навстречу.

  - Надо срочно уезжать! - сказал я жене.

  - Что это всё...?

  - Потом! Поехали! Поедем через город.

  И что дальше? Ничего дальше не будет и быть не может. Приплыли. Я убил двух неизвестных и офицера милиции. Они меня даже живым брать не будут. Если до захвата кровью не истеку.

  Она везла меня домой. И слышать ничего не желала. Дома я ей рассказал всё. Она ничего не говорила, только плакала.

  - Иди. Тогда тебя не тронут. Останешься - соучастником станешь. Они будут штурмовать дом. Живым я не дамся.

  Она говорила. Плакала и говорила. Она не верила. Да, жизнь не могла быть такой жестокой, но она такой и была.

  - Я никуда не пойду. Если они меня приговорили, то не отстанут. Это - первое. А второе - я тебя не оставлю. Я не смогу без тебя. Помнишь - и в горе, и в радости? Пока не разлучит.

  - Есть шанс. В связи с последними событиями к тебе будет повышенное внимание, им станет неудобно тебя брать. Иди, у нас сын.

  - А ты думал о нём, когда Чечню тут устраивал?

  - О нём и думал.

  И вдруг с улицы донёсся знакомый голос, усиленный и искажённый мегафоном:

  - Сдавайся и отпусти заложника!

  - Это же...

  - Он самый.

  - Какого заложника?

  - Тебя. Ты им нужна.

  - И ему?

  Я пожал плечами. Мир сошёл с ума.

  - Почему я?

  - Не знаю. Может, он знает?

  Она встала.

  - Не вставай, они должны были уже снайперов расставить.

  - Всё равно, - ответила она. А потом выглянула в окно и крикнула Полкана на переговоры.

  Он подошёл к окну, в бронежилете на майку-алкашку и без оружия.

  - Отпусти её! - крикнул он.

  - Почему именно мы? - крикнул я ему в ответ из-за дивана. Надеюсь, толстый слой диванной набивки удержит пули. - Облегчи душу!

  - Ты думаешь, я сейчас всё так вот и расскажу? Это только в кино вот так вот всё рассказывают. Это чтобы зритель понял замысел сценариста. А это не кино, Витя. Это жизнь, а ты - явно заигрался.

  Зубы мне заговаривает. Что они там готовят? Газ?

  - Живым я не дамся. А не расскажешь, и её - шлёпну.

  - Врать ты так и не научился, Витя.

  - Не будь падлой, ответь - почему мы?

  - Так совпало. Так вышло, что...

  С грохотом осыпались стёкла в соседних комнатах, по полу покатились, дымя, газовые заряды.

  Это конец! Вот так вот глупо и бесполезно! Застрелиться? Нельзя. Я же верующий. В группу захвата стрелять? А они-то при чём? Мужики просто работают. Работа у них такая. Нужная работа. Важная.

  А вот ты - предатель!

  Пистолет в моей руке не сильно лягнулся, во лбу Полкана появилась дырка и он пропал.

  Грохота выстрелов я уже не слышал. Я смотрел только на НЕЁ. Как она рвется в руках СОБРовца, на её лицо, застывшее в крике. А моё тело рвали автоматные пули. Тук-тудук - тудудух.

  И снова, здравствуй, Великое Позавчера!

  Часть 1. В гостях у сказки.

  День открытий.

  Тук-тудук - тудудух.

  Это колпары стучат на стыках. И характерно покачивает. Я в поезде. Я опять жив.

  - Ожил? - услышал я голос. Знакомый голос. Громозека.

  Поворачиваю голову. Один глаз не видит совсем, да и другой подвирает. Точно - Громозека. Лежит на нарах под шерстяным одеялом.

  - Ты, ежлан, на кой, ты, на мост побежал?!

  Громозека в ярости. Оказалось, он бежал за мной, взрывом его смахнуло с моста, и при падении он повредил спину - ноги отнялись. Беда.

  - Остановить хотел, - проблеял я в ответ.

  - Нах! Из пулемёта надо было этих уродов.

  - Надо было. Не смог.

  - Ночью же мог!

  - Мог. В горячке боя - мог. А утром - не смог. Это же наши люди. Русские.

  - Они не русские. И не люди! Люди - в окопах остались. А это - выродки! Падаль! И ты...! - Громозека резко перевернулся на другой бок, лицом к стене, ко мне, соответственно - спиной.

  Итак, я опять в прошлом. В "учебном" 1942-м. учувствовал в обороне Воронежа. Во главе эксперементального полка, вооруженного экспериментальными самоходными артиллерийскими установками ГАЗ-71. Теми самыми СУ-76. Их сделали на том же Горьковском автогиганте, на базе тех же Т-70, те же конструкторы Астров и Гинзбург. Только на год раньше. Как там говорил конструктор пушки моей самоходки - "повозки для орудия". Это были именно повозки для орудия.

  Задумана была система комплекса бронемашин боевых машин пехоты, но, учитывая положение - маловероятно, что будут делать что-то кроме СУ-76.

  А мы теперь, скорее всего, в санитарном поезде. Громозека, вон, обиделся. И есть за что. Человеколюбие у меня проснулось не вовремя. Подвёл человека. И сам лежу обгорелым поленом. Руки-ноги не владают.