Сегодня - позавчера. Трилогия

  Я выпил стопочку для приличия и стал выкручиваться, чтобы и не пить и хозяина стола не обидеть. И в самый разгар застолья пришлось сваливать, летун стал чрезмерно настойчив до: "ты меня уважаешь?". Удостоил осуждающего взгляда Кадета, сливавшего в себя стопку за стопкой, прошёл до стоянки нашего транспорта, взял медвежью шкуру и пошёл к ближайшему пригорку с редкими кустами какими-то на нём.

  Расстелил шкуру, завалился на неё, положив голову медведя под свою. И стал любоваться закатом через солнцезащитные очки. Очки, кстати, были очень похожи на те, в которых Сталлоне снимался в фильме "Кобра". Сам фильм я не помнил, но у меня плакат этот год висел в комнате.

  - Виктор Иванович! - услышал я голос докторши.

  Я откликнулся. Она подошла, присела на медвежью шкуру по моему приглашению, скромно поправляя юбку, потупив взор.

  Сама пришла. Решила взять инициативу в свои руки?

  Сидит, молчит. Я так же молча лежу. А что говорить? Мы взрослые люди. И так понятно, что произойдет. Зачем слова? Преумножать ложь?

  Я протянул руку и погладил такое родное лицо. Как же она похожа на мою жену! Докторша, как котёнок, потерлась щекой о мою руку. И кинулась на меня, целуя.

  Она лежала у меня на груди, пальчиками поглаживая шрамы. Я, лёжа, курил.

  - Как порядочный человек, я теперь обязан тебе предложить стать моей женой, - сказал я, выпустив дым в куст.

  Она укусила меня:

  - Ночью вы все готовы жениться, а утром - знать - не знаю?

  - Я не все. Я - серьёзно.

  - Не надо, Витя. Меня всё устроит. И военно-полевой женой. И вообще никем.

  - Экая ты покладистая! Миленький мой

  Возьми меня с собой

  Буду в краю далёком

  Я для тебя чужой

  - Обижусь.

  - На обиженных воду возят. Ты мне лучше скажи, почему к Даше не ревновала?

  - Ревновала. И ещё как! И сейчас ревную. Её ты - полюбил. А я - так, чтобы опустевшее место заполнить. Думаешь, я не вижу? Вижу! И - согласна. А Даша мне сразу сказала, что ты и она - временно. И я - ждала.

  Она села. Красивая, стройная. Не худосочная вобла, как принято в моё время, а в "мясе", спортивная, как я люблю. Я тоже сел, переложил копну тёмных волос с груди за спину. Незачем прятать красоту.

  - Витя, я вся перед тобой. У ног твоих. Не спеши слова и предложения бросать. Детей у меня никогда не будет, даже Даша не смогла ничего сделать. Вырезанное - не вылечишь.

  Я убрал её руки с её паха. С недавних пор я очень хорошо видел в темноте, света звёзд и луны хватало, чтобы разглядеть шрам у неё на животе. Она заплакала, я поднял её лицо, губами снял слёзы с её лица.

  - После войны миллионы детей останутся без матерей и отцов. Сколько детей ты сможешь обогреть и приласкать? На скольких хватит тепла твоего сердца?

  Я её повалил, стал целовать.

  - Ты сможешь воспитывать чужих детей?

  Я не ответил. Ответил, но не словами. И ей тоже стало не до слов.

  Разбудил нас Громозека.

  - Не замёрзли, голубки?

  - Медвежья шкура оказалась очень тёплой. Хотя, ещё пахнет зверем. Отвернись, бесстыдник! И не смей пялиться на мою жену.

  Ухмылка сползла с лица с лица осназовца, он посмотрел на удивлённую докторшу.

  - Вот даже как!

  - Именно так!

  - Тогда, поздравляю!

  - Благодарю. Свали!

  Когда Громозека скрылся за кустом, докторша опустила край медвежьей шкуры, которым прикрывалась.

  - Так ты - серьёзно?

  - Более чем. Как только представиться возможность - оформим документально. А, пока, фактически.

  Я её притянул к себе. Вспомнилась Даша. Без боли вспомнилась. Верно говорят - дыру в сердце надо заполнить другой. Дыркой.

  Самолёты заходили на посадку, тормозили, заруливали на стоянки.

  Большие. Для нашего фронта это были большие самолёты. Это у амеров эти двухмоторные бомберы считаются средними, а у нас - это стратеги дальней авиации. Ну, нет у нас задач для "летающих крепостей". Нет в русском менталитете тяги к ковровым бомбёжкам. А до изготовления ядрен-батона эти гиганты могут только уничтожать города обычными бомбами, что они и сделают в Германии.

  У нас принято города освобождать и восстанавливать, а не уничтожать. И эти бомберы будут разрушать мосты, склады, станции и заводы. То есть, точечные удары в ближний тыл фронта и в интересах фронта. Мы хотели выжить и победить в войне, нагло-янки - растоптать немцев, убрать их с конкурентного поля навсегда. Забомбить до состояния каменного века. Они и дальше так же будут действовать - Вьетнам, Ирак, Сербия, Ливия и т.д.

  Так у них принято. Зачищать поле действий. А мы осваиваем это поле, потому и живы сотни и тысячи малых народов и народностей на нашей земле. И весь огромный советский народ, состоящий из тысяч малых народностей, только обогащается от смешения культур. Синергия - процесс дающий большую отдачу, чем простое ограбление, но и более сложный - до синергии надо дорасти. Умом и душой дорасти.