Сегодня вечером и всегда

– Да, он был моим якорем, когда я начала взрослеть, но и ветром в моих парусах.

Она выдернула какую-то травинку и завертела ее в пальцах.

– Он заботливый, интеллигентный человек, способный отстаивать одновременно три точки зрения и во все три верить. Он принимает меня такой, какая я есть, и любит, несмотря ни на что.

Она задумчиво пожевала травинку.

– Ему семьдесят лет, а я не была дома почти год. Через три недели наступит Рождество. Выпадет снег, и кто-нибудь вместо гонорара подарит ему елку. Его пациенты косяком хлынут к нему в дом с приношениями: от хлеба домашней выпечки до виски собственной перегонки.

Кэйси думала об отъезде. Он каким-то образом почувствовал это и неожиданно для самого себя запаниковал. Он смотрел, как луч солнца, пробравшись сквозь листву, позолотил ее волосы. «Нет, еще не сейчас, – подумал Джордан, – не теперь».

– Кэйси, – и он коснулся ее волос. – Я не имею права просить тебя остаться. Но все равно останься.

Она прерывисто вздохнула. «На сколько? – подумала она. – Я должна поехать домой, но прежде надо опомниться от этого наваждения». Она подняла голову и приготовилась сказать то, что следовало сказать.

Джордан не сводил с нее глаз. Они были ясные и умоляющие. Нет, он больше не станет ее просить, не будет настаивать. Да этого и не требовалось. Его молчание, его взгляд были куда красноречивее любых слов.

– Не отпускай меня, – сказала Кэйси и обняла его.

Нет, она его не оставит. Во всяком случае, пока не будет вынуждена это сделать. Сейчас она не могла от него оторваться.

Он поцеловал ее тихо, спокойно, ничего не требуя. Раньше он не был так нежен, раньше не обнимал ее так бережно, словно она могла разбиться от его прикосновения. Нет, бросить его сейчас невозможно. Сейчас Кэйси слушалась только своего сердца. Оно говорило ей: «Останься, останься, останься! Будь с ним, сколько сможешь. Это твой миг счастья – не упусти его».

Поцелуй стал более долгим, проникновенным, расслабляющим волю. Джордан погладил ее по щеке. Ее кожа. Каждый раз прикосновение к ней волновало по-новому. Он почувствовал, как застучала кровь в жилах. Джордан пробормотал ее имя и нашел губами чувствительное местечко там, где шея переходит в плечо. Аромат тела Кэйси действовал на него одуряюще, и они уже жаждали этого ощущения.

О, она способна давать ему так много! Но есть же нечто такое, что и он может ей дать, дать им обоим.

– Кэйси, мне нужно быть в Нью-Йорке в этот уик-энд. Дело в издательстве. – Он не сказал ей, что откладывал поездку уже несколько недель. – Поедем со мной.

– В Нью-Йорк? – она сдвинула брови. – Ты ничего не говорил о том, что намечается поездка.

– Ну это же зависит оттого, как продвигается книга.

И Джордан опять ее поцеловал. Он не хотел, чтобы она его расспрашивала.

– Поедем со мной. Мне хочется некоторое время побыть с тобой. Только вдвоем. Я и ты. Я устал притворяться и прятаться. Я хочу с тобой спать, не беспокоясь, что за стеной – Элисон. Я хочу просыпаться с тобой рядом.

Быть только с ним, вдали от этого дома! Совершенно спокойно и свободно проводить с ним всю ночь напролет! Это же счастье!

– А что будет с Элисон?

– Представь себе, сегодня днем она спросила, нельзя ли ей провести уик-энд у школьной подруги.

Джордан улыбнулся и убрал прядь волос, упавшую Кэйси на щеку.

– Давай примем это как знак судьбы, Кэйси, и воспользуемся им.

– Судьбы… – Улыбка медленно озаряла ее лицо, глаза засияли. – Да, я очень верю в судьбу.

Глава 8

Нью-Йорк. Когда самолет приземлился, шел противный моросящий дождь, переходящий в снег. На улицах, покрытых слякотью, было скользко, всюду автомобильные пробки. Толпа шустро перемещалась по тротуарам, растекаясь потоками, кто в офисы, кто в магазины. Ничто не могло привести Кэйси в больший восторг. «Нью-Йоркцы всегда спешат», – подумала Кэйси. Она их любила за это. И, по ее мнению, не было в мире города, который так самозабвенно и по-детски чувствовал Рождество и умел ему радоваться. Куда ни посмотришь, всюду елки, огни, сверкающие украшения. И неизменные Санта-Клаусы.

Пока ехали на машине из аэропорта, она жадно впитывала в себя это зрелище, стараясь ничего не упустить. И сейчас, оказавшись в спальне номера, который Джордан снял на двоих, она прижалась носом к стеклу и продолжала рассматривать город. Легкие фигурки Нью-Йоркцев, уносимые общим течением людской реки, безумное освещение, ухищрения рекламы. Поразительно, как же она изголодалась по вавилонскому столпотворению большого города.

Джордан не ожидал от нее такого бурного восхищения городской суетой. Судя по ее рассказам о детстве, можно было подумать, что жизнь она предпочитает сельскую, тихую. Но удивительно, она никак не могла насытиться городом и просто пускала пузыри от восторга, указывая ему на то и на это. Любой бы решил, что она в Нью-Йорке впервые в жизни, но он-то знал, что осенью Кэйси всегда проводит на Манхэттене несколько недель.

– Ты так ведешь себя, словно никогда еще здесь не бывала, – развеселился Джордан.