Сегодня война

Илья на пару с Ковальчуком уже помогли Комару залезть в десант и теперь клали туда же тело Булкина. Рывка в полном смысле не получилось, хотя до машины от Александра было метров шесть. Наверно, выдохся и за бой во дворе, и за показавшийся бесконечным бег к своим. Некое подобие полубега-полушага, и как офицера не подстрелили по дороге, осталось тайной судьбы. Которая порою любит продемонстрировать благосклонность. Зачастую – в виде шутки, чтобы потом усилить эффект раздачи весьма неприятных сюрпризов.

Тяжело бухнулся в свободный десант залезший туда раньше Илья, едва успел потесниться, захлопнул дверцу.

– Давай!

Прокричал без связи, но словно услышали. БМП лихо крутанулась и помчалась прочь. Тут же справа прочертила след ракета из гранатомета, попала в фонарный столб, и грянул разрыв. Какие-то куски упали буквально под гусеницы, машина подпрыгнула, только экая невидаль!

Башня крутанулась, развернулась назад, и наводчик ударил сразу из обоих стволов. А вот уже и линия пехоты. Бойцы особо не геройствуют, стараются держаться за куцыми уличными укрытиями, да оно и правильно.

Останавливаться водитель не стал. Проскочил чуть дальше, глубина обороны-то плевая, и затормозил уже, въехав в какой-то двор.

Оказывается, во встречном рывке были задействованы не все. Здесь занимали позицию Денис с неизменным пулеметом, а также двое из числа тех, кого капитан гонял особенно сильно: Макс и Серанцев. Как ни странно, оба до сих пор живые и здоровые. Неужели успели научиться чему-нибудь? Или оказались такими везунчиками, что уцелели там, где погибли люди опытные и умелые? Порою смерть находит и тех, кто не лезет в первые ряды, проходя мимо самых безрассудных.

Ни к чему забивать голову. И лишь спустя мгновение до капитана запоздало дошло. Не он ли подумывал поберечь Серанцева ради одной девушки? И убить его же – тоже ради нее. Или ради себя. А Макса вообще необходимо срочно отправить в тыл во исполнение приказа некоего очень высокого начальства. Даже соответствующий приказ, подписанный комбатом и украшенный батальонной печатью, хранится в кармане.

– Помогай! – рявкнул Ковальчук, извлекая из десанта безжизненное тело Булкина. Сидящий дальше Комаров помочь, понятно, был не в силах.

Оба молодых послушно подскочили, взяли убитого. На лице Серанцева мелькнула брезгливость напополам с плохо скрываемым страхом. Словно сам рано или поздно не превратится в остывший труп. Да и чего покойников бояться?

Но куда нести тело, оба парня знали. У самой стенки дома уже лежали несколько бойцов. Тех, которые отвоевали.

– Слушай, Дима, а ведь ты не прав, – тихонько сказал Александр ротному. – Мы же все равно отсюда уйдем. Надо вывезти ребят. Да и Комара срочно в госпиталь.

– Я думал, когда отходить будем…

– А если машины к тому времени не будет? Сколько тут до медпункта? За пять минут обернутся. Ладно, за десять. Как-нибудь продержимся без брони.

Сам же за разговором использовал последнюю технику в качестве стола. Сбросил на лобовой лист ранец и принялся извлекать из него патроны.

Ремарк был не прав, утверждая, что самое страшное на свете – пустой стакан. Самое страшное – пустой магазин.

– Распоряжусь, – не стал спорить ротный.

Сколько тел осталось лежать и на прежней позиции, в лесу, и по всей дороге, и здесь, в городе! Вывезти их не представлялось возможности, даже предать земле не хватило времени, но хоть этих ведь можно?

– Сколько у тебя людей?

– Экипаж, здесь трое, на улице с Суреном четверо. Вместе со старшиной, – уточнил старший лейтенант.

– Да мы. Итого – чертова дюжина. Прорвемся. У остальных положение еще хуже. Но там комбат. Да, ты же не слышал… Грохнули наши их штаб. Так что, здесь наверняка последние потуги. Склады, как понимаю, тоже пострадали. Считай, прут они по инерции, только и та иссякает.

Поднесшие «двухсотого» бойцы застыли рядом, напряженно прислушиваясь к вестям.

– Не дрейфь, орелики! – бодро выдохнул им капитан. Он старательно скрывал то пропадавшую, то возвращавшуюся сердечную боль. Не ко времени болеть, и точка! – Пока мы за каждую пядь держались, прочие обложили их корпус со всех сторон. Так что наступает им полный либерализдец. Последнее усилие, а там и победа не за горами.

Война отнюдь не заканчивается перемирием, потом предстоит еще масса работы, тоже тяжелой, но уже не опасной, и для солдат последний выстрел – рубеж. Уцелел, не уцелел. Каждому верится: потом станет лучше. Даже если не вернется все на круги своя, послевоенный мир всегда иной, так ведь и они изменились.

Бойцы невольно улыбнулись.

Какое сладкое слово: победа!

– Да, Максим. Ты почему в штаб не явился?

– Что я там, по приколу, забыл? – буркнул Сынок.

Не по-уставному, так ведь ополчение – не армия, дисциплина несколько иная. Никто даже не успел толком обучить всяким строевым премудростям. Воевал бы, а уж остальное – мелочи.

– Приказ пришел тебя в вышестоящий штаб откомандировать. – В тоне капитана не было осуждения.