Читаем Сегодняшние сказки (Строительство земли обетованной) полностью

Сегодняшние сказки (Строительство земли обетованной)

«Вот видите, директор. А ты – Архимед. Сам ты Архимед! – Учитель доволен. – А кто нам объяснит, почему директор школы не ошибается?»

Руки, руки… «Потому что ему сказали в гороно». «А откуда знают в гороно?» «Потому что сказали в горкоме партии». Потом, в университете, куда ученик Архимеда, конечно, не попадет, но если бы он попал, ему объяснили бы, почему выталкивающая сила не равна весу вытесненной жидкости. Потому что силы у нас некуда девать, а воды систематически не хватает. Нам нужен строгий режим экономии, чтобы двигаться… куда? Это можно всегда спросить у директора. А директор спросит в гороно. А гороно спросит в горкоме партии. Что? Архимед? Причем здесь Архимед? Вот если б в горкоме у нас был Архимед, тогда бы мы ссылались на Архимеда.

Леченье – свет

Водном городе строили больницу.

По-разному строили: одни с желанием, с огоньком, а другие – спустя рукава, через пень-колоду. И одних вывешивали на Доску почета, а других пригвождали к позорному столбу.

Чтобы помнить, что строим, через все здание протянули плакат: «Лечиться, лечиться и лечиться!»

Но все-таки не упомнили. Когда строительство было завершено, смотрят – это вовсе и не больница. Это не лечебное, а скорее исправительное заведение.

Тут лодыри быстренько отгвоздились от позорного столба и потянулись к Доске почета. И стали всем рассказывать, как они плохо строили эту тюрьму. А энтузиасты оправдывались, писали объяснительные записки. В том смысле, что они ведь не знали, что построят. Они только знали, что строили. Но – что построили, то построили. Стали перестраивать из тюрьмы больницу. Фундамент решили не менять, он был еще вполне хороший. И стены, тоже крепкие, решили оставить. Хотели снять решетки, но тут запротестовала бухгалтерия: решетки числились у нее на балансе.

Глазок в двери оставили, чтоб наблюдать за здоровьем больных. Забор с колючей проволокой – чтоб оградить больных от лишних посещений. И вышки по углам – для дежурных врачей. Вышки тоже числились на балансе.

Оставили и Доску почета. Ее водрузили на позорном столбе и написали на ней крупными буквами: ЛЕЧЕНЬЕ – СВЕТ. Правда, этот свет или тот – не уточнили.

Ночной досмотр

Люди делятся на тех, которые рождены по любви, и на тех, которые рождены по недосмотру. Рожденные по недосмотру несколько отстают в развитии, зато по служебной лестнице продвигаются быстрей, потому что продвигаются они тоже по недосмотру: кто-то где-то недосмотрел, они и продвинулись.

Недосмотра вокруг много, куда ни повернешься, всюду недосмотр. У нас одна женщина много лет ждала ребенка, а когда почувствовала, что скоро дождется, приходит записка из поликлиники: «Просим явиться на меддосмотр».

Слово «меддосмотр» было написано, вероятно, по недосмотру, но женщина была грамматически впечатлительная, выезжала за границу, летала самолетами – знала, что такое досмотр. Процедура неприятная и не для всех кончается благополучно.

А тут ребенок. Причем долгожданный, по любви, до даже не по одной любви, потому что за столько лет по одной любви не дождешься.

И вдобавок – слухи разные. Будто задержали автобус по дороге в Югославию, изъяли сто палок колбасы, кильку в томате, которой у нас уже давно никто не видал. Господи, какая колбаса, какая килька! Столько лет ждешь ребенка – и на тебе, досмотр! Как будто она собирается родить какую-то контрабанду.

Ночью ей приснилась картина Рембрандта «Ночной досмотр». В ужасе проснулась. Муж успокоил: у Рембрандта не досмотр, а как-то иначе. Кажется, ночной позор. Но женщина не успокаивается: ей только позора не хватало в ее положении!

Слава Богу, подвернулся старичок из соседнего подъезда. Я, говорит, регулярно хожу на этот меддосмотр. Кроме болезней, ничего не находят. А болезни у нас разрешенные, на них ограничения нет, хоть по десять штук в одни руки.

И в более широком плане старичок высказался: у нас, говорит, всюду нужен досмотр. Как в семнадцатом недосмотрели, так с тех пор и досматриваем. Он-то, старичок, уже не досмотрит, а молодым еще смотреть и смотреть. Тут у нас еще много чего будет.

А картина, сказал старичок, «Ночной дозор» называется. Не досмотр, не позор, а просто дозор.

Умный оказался старичок, эрудированный. И как он со своей эрудицией дожил до таких лет? Вероятно, тоже по недосмотру.