Сёгун

– Привезите с собой еретика, а? – опять сказал Феррьера. С юта Родригес слышал глухое: «Да, адмирал», – и подумал: «Какое злодейство ты задумал, Феррьера?»

Он с трудом повернулся в кресле, его лицо побледнело. Боль в ноге была изматывающей, чтобы терпеть ее, от него требовалось очень много усилий. Кости срастались хорошо, и, слава Мадонне, рана была чистой. Но трещина оставалась трещиной и даже малейшее качание судна было тяжелым испытанием. Он глотнул грогу из сильно опорожненного морского меха, свисающего с колышка на нактоузе. Феррьера наблюдал за ним.

– Ваша нога еще болит?

– Все нормально, – грог ослабил боль.

– Будет ли все нормально для того, чтобы проплыть отсюда до Макао?

– Да. И все время воевать с морем. И вернуться летом, если вы это имеете в виду.

– Да, это то, что я имею в виду, кормчий. – Губы опять сложились в насмешливую улыбку. – Мне нужен здоровый кормчий.

– Я здоров. Нога хорошо заживает. – Родригес отключился от боли. – Англичанин не поднимется на борт по доброй воле. Я не думаю, что он придет.

– Сто гиней за то, что вы не правы.

– Это больше, чем я зарабатываю за год.

– Сможете заплатить после того, как мы прибудем в Лиссабон, из доходов от Черного Корабля.

– Согласен. Ничто не заставит его подняться на борт добровольно. Я стану на сто гиней богаче, ей-богу!

– Беднее! Вы забыли, что иезуиты хотят, чтобы он попал сюда, больше, чем я.

– Почему они хотят этого?

Феррьера оценивающе посмотрел на него и не ответил, все так же криво улыбаясь. Потом, поддразнивая его, сказал:

– Я выведу Торанагу из гавани, если он отдаст мне еретика.

– Я рад, что я ваш союзник и необходим вам и Черному Кораблю, – сказал Родригес. – Я бы не хотел быть вашим врагом.

– А я рад, что мы понимаем друг друга, кормчий. Наконец.

* * *

– Я требую вывести меня из гавани. Мне нужно сделать это быстро, – сказал Торанага через переводчика Алвито дель Акве; кроме них, присутствовали еще Марико и Ябу. Торанага стоял на полуюте, дель Аква – на главной палубе, ниже его, рядом с ним, – Алвито, но и при этом их глаза были на одном уровне. – Или, если вам так удобней, ваш боевой корабль может убрать эти рыбачьи лодки с моего пути.

– Простите меня, но это будет недопустимый враждебный акт, который вы бы не могли – не могли рекомендовать фрегату, господин Торанага, – сказал дель Аква, разговаривая непосредственно с ним, – он считал, что Алвито переводит синхронно, как всегда. – Это невозможно – открытый акт военных действий.

– Тогда что вы предлагаете?

– Пожалуйста, давайте поднимемся на фрегат. Спросим адмирала. Он примет решение теперь, когда мы знаем ваше желание. Он военный человек, мы нет.

– Приведите его сюда.

– Вам было бы быстрее это сделать, господин. Не говоря, конечно, о чести, которую вы окажете нам.

Торанага знал, что это правда. Несколько мгновений назад они видели, как с южного берега отплыло еще несколько лодок с лучниками, и, хотя в данный момент они были в безопасности, было ясно, что в течение часа выход из гавани будет перекрыт неприятелем.

И он знал, что выбора у него нет.

– Извините, господин, – объяснил ему Анджин-сан ранее, во время неудачной погони, – я не могу приблизиться к фрегату, Родригес слишком искусный кормчий. Я могу прекратить его бегство, если ветер будет держаться, но я не могу загнать его в ловушку, если он не сделает ошибки. Мы должны договориться.

– А он допустит ошибку, и ветер продержится? – спросил Торанага через Марико. Она ответила:

– Анджин-сан говорит, что мудрый человек никогда не держит пари относительно ветра, если это не ветер торговли и вы не в море. Мы здесь в такой гавани, где горы вызывают завихрения воздуха и его потоки. А кормчий Родригес не допустит ошибки.

Торанага видел, как два этих кормчих применяли всякие свои уловки друг против друга, и знал, без сомнения, что оба они были мастера в своем деле. И он пришел к осознанию того, что ни он, ни его земли и ни сама империя не будут в безопасности, если не заполучат для себя современные корабли чужеземцев и с помощью этих кораблей – контроль над своими морями. Эта мысль поразила его.

– Но как я могу договариваться с ними? Чем можно извинить то, что они так открыто проявили враждебность по отношению ко мне? Теперь моя обязанность похоронить их за оскорбления моей чести.

Тогда Анджин-сан объяснил ему уловку с фальшивыми флагами: как все корабли используют эту хитрость, чтобы сблизиться с врагом или попытаться избежать его, и Торанага был очень обрадован тем, что может быть такое спасающее его честь решение этой проблемы. Теперь Алвито говорил:

– Я думаю, нам следует сразу же отправиться, сэр.

– Очень хорошо, – согласился Торанага. – Ябу-сан, примите командование кораблем. Марико-сан, скажите Анджин-сану, чтобы он оставался на юте за штурвалом, тогда вы пойдете со мной.

– Да, господин.