Сёгун

– Нет, отец. Он просто знает эту тайну.

– Невероятно! Оноши слишком скрытен и слишком умен. Если бы он планировал такое, никто бы не проведал. Вы, наверное, ошибаетесь. Кто вам это сообщил?

– Извините, я не могу открыть, простите меня. Но я считаю, что это правда.

Алвито стал перебирать все варианты. И тут же его озарило:

«Урага! Конечно же! Урага исповедовал Оноши! О Матерь Божья, Урага нарушил тайну исповеди и рассказал своему сюзерену…»

– Может быть, все эти тайны и не соответствуют действительности, отец. Но я считаю, что это все правда. Только Бог знает истину…

Марико не подняла вуали, и Алвито ничего не мог заметить по ее лицу. На небе уже занимался рассвет… Священник посмотрел на море: на горизонте можно было различить оба корабля – они направлялись на юго-запад, весла галеры взлетали в унисон, ветер легкий, море спокойно… У Алвито заболела грудь, голова гудела от всего, что он узнал… Он молил Бога о помощи и пытался отделить факты от выдумки. В глубине души он чувствовал: все верно, и доводы ее безупречны.

– Вы сказали, что Торанага перехитрит Ишидо – что он победит?

– Нет, отец, никто не победит. Но без вашей помощи господин Торанага проиграет. Затаки доверять нельзя – он всегда будет угрозой нашему господину. Затаки осознает это и понимает, что обещания Торанаги – пустой звук: Торанага в конце концов попытается его уничтожить. Если бы я была на месте Затаки, я уничтожила бы Судару, и госпожу Дзендзико, и всех их детей сразу же, как только они попали в мои руки, и сразу же двинулась бы против Торанаги со стороны северных границ. Я бросила бы свои войска с севера, что вывело бы Ишидо, Икаву Дзикью и всех остальных из их дурацкой летаргии. Торанагу слишком легко уничтожить, отец.

Алвито подумал немного, потом сказал:

– Поднимите вуаль, Мария. – Он увидел, что ее лицо превратилось в маску, – Зачем вы рассказали мне все это?

– Чтобы спасти жизнь Анджин-сана.

– Вы совершаете преступление ради него, Мария? Вы, Тода-Марико-нох-Бунтаро, дочь генерала Акечи Дзинсан, – вы совершаете преступление из-за иностранца? Вы просите меня поверить в это?

– Нет, простите, также… также чтобы защитить церковь. Прежде всего чтобы защитить церковь, отец… Я не знаю, что делать. Я думала, вы… Господин Торанага – единственная надежда церкви. Я надеялась, вы как-то поможете ему… защитить церковь. Господину Торанаге сейчас нужно помочь, он хороший и умный человек, и церковь при нем будет процветать. Я знаю, что ее настоящий враг – Ишидо.

– Большинство дайме-христиан верят, что Торанага уничтожит церковь и наследника, если победит и получит власть.

– Это не исключено, но я сомневаюсь. Он честно ведет себя с церковью – и всегда это было так. Ишидо – ярый противник христиан. И госпожа Ошиба – тоже.

– Все крупные дайме-христиане против Торанаги.

– Ишидо – крестьянин. Торанага-сама честный и мудрый, он хочет торговать.

– Торговать будут всегда, кто бы ни стал правителем.

– Господин Торанага во всех делах проявлял себя как ваш друг, и, если вы честны с ним, он будет честен с вами. – Марико показала на начатый фундамент, – Это ли не свидетельство его честности? Он охотно отдал вам эту землю – даже когда вы подвели его – и потерял все, и вашу дружбу тоже.

– Может быть.

– И еще одно, отец: только Торанага-сама в силах предотвратить эту бесконечную войну – вы ведь знаете. Как женщина, я прошу Бога, чтобы вечная воина прекратилась.

– Да, Мария, он, наверное, единственный, кто это может.

Он отвел от нее глаза: брат Михаил стоял на коленях, погруженный в молитвы, две служанки терпеливо дожидались у берега. Иезуит был ошеломлен всем услышанным, нервы его устали, но он чувствовал подъем, прилив сил.

– Я рад, что вы пришли сюда и открыли мне все это. Благодарю вас от имени церкви и от себя, слуги церкви. Я сделаю все, что обещал.

Она наклонила голову и ничего не сказала.

– Вы передадите мое послание отцу-инспектору, Марико-сан?

– Да, если он в Осаке.

– Личное письмо?

– Да.

– Оно будет на словах: вы расскажете ему все, что сказали мне и что я сказал вам. Это все.

– Очень хорошо.

– Обещаете мне перед Богом?

– Вам нет нужды говорить мне это, отец. Я согласилась. Он заглянул ей в глаза – взгляд ее был тверд и решителен.

– Прошу простить меня, Мария. Теперь давай перейдем к твоей исповеди.

Она опустила вуаль.

– Я тоже прошу меня простить, отец, я недостойна даже того, чтобы исповедаться.

– Все мы достойны перед Богом.

– Кроме меня. Я недостойна, отец.

– Вы должны исповедаться, Мария. Я не могу продолжать мессу – вам надо предстать перед Ним очищенной.

Она стала на колени.

– Простите меня, отец, так как я согрешила, но я могу только признаться, что недостойна исповеди, – прошептала она прерывающимся голосом.

Отец Алвито сочувственно положил руку ей на голову.

– Дочь моя, позволь мне просить у Бога прощения за твои грехи. Позволь мне от Его имени дать тебе прощение и представить тебя перед Ним. – Он благословил ее и продолжал свою мессу в воображаемом соборе, под рассветным небом… службу более реальную и более красивую, чем те, которые они воочию видели в своей жизни.

* * *