Сёгун

Коридор был пустынный, он освещался свечами. Убийца бесшумно спустился вниз, открыл наружную дверь и вышел на зубчатую стену. Еще один искусный бросок, быстрое короткое карабканье, и он оказался в коридоре наверху. Часовые, которые стояли на углах зубчатой стены, не услышали его, хотя и были настороже.

Когда мимо проходили часовые в коричневой униформе, он плотно вжался в нишу в каменной стене. После этого убийца проскользнул по переходу. У угла он остановился. Молча огляделся. Дальняя дверь охранялась самураем. Пламя свечей колебалось в тишине. Часовой сидел, скрестив ноги, он зевнул, облокотился о стену и вытянулся. Его глаза на минуту закрылись. Убийца мгновенно кинулся вперед. Беззвучно. Он сделал петлю из шелковой веревки, которая все еще была у него в руках, уронил ее на шею часового и резко дернул. Пальцы часового еще пытались схватить и оттянуть удавку, но он уже умирал. Короткий удар ножом между ребер, нанесенный с искусством хирурга, — и часовой перестал двигаться.

Убийца открыл дверь. Комната для аудиенций была пуста, внутренние двери не охранялись. Он втащил труп внутрь и опять закрыл дверь. Без колебаний он пересек комнату и выбрал левую внутреннюю дверь. Она была сделана из дерева и хорошо укреплена. В его правую руку скользнул изогнутый нож. Он мягко, тихонько постучал.

— «…В дни императора Ширакавы…» — сказал он первую часть пароля.

С другой стороны двери донесся лязг стали, вынимаемой из ножен, и ответ:

— «…Жил мудрец по имени Инракуджи…»

— «…Который написал тридцать пятую сутру». У меня срочные послания для господина Торанаги.

Дверь распахнулась, и убийца нанес удар. Нож взметнулся вверх, вонзился в горло первого самурая точно ниже подбородка, так же быстро был вынут и молниеносно поразил в горло второго часового. Слабый поворот — и нож тут же вынимается снова. Оба человека умерли еще на ногах. Убийца подхватил одного и дал ему мягко опуститься на землю. Другой упал, но бесшумно. Кровь хлынула на пол, их тела забились в предсмертных конвульсиях.

Человек заторопился вниз по этому внутреннему переходу. Он был плохо освещен. В это время открылись седзи. Он замер, медленно оглядываясь кругом.

Кири удивленно смотрела на него, стоя в десяти шагах. В ее руках был поднос.

Он заметил, что две чашки на подносе были чистые, пища в них не тронута. Из чайника шел пар. Сбоку потрескивала свеча. Тут поднос упал, рука скользнула из-под оби и появилась с кинжалом, рот у нее открывался, но не издавал ни звука, и он сразу бросился в угол. Открылась дальняя дверь, и выглянул заспанный самурай.

Убийца бросился к нему и прорвал седзи справа, куда он и стремился. Кири закричала, поднялась тревога, и он уверенно побежал в темноте, через эту переднюю, мимо просыпающихся женщин и их служанок, во внутренний коридор в дальнем конце дома.

Здесь была тьма кромешная, но он ощупью двигался вперед, безошибочно находя нужную дверь в начинающейся суматохе. Он открыл дверь и прыгнул на человека, лежавшего на футоне. Но его рука, державшая нож, была зажата, словно тисками, и теперь он был вынужден схватиться врукопашную на полу. Он дрался очень умело, вырвался, опять ударил ножом, но промахнулся, запутавшись в одеяле. Убийца откинул одеяло и бросился на человека, держа нож для смертельного удара. Но человек повернулся с неожиданной ловкостью и сильно пнул его в пах ногой. Боль взорвалась в убийце, в то время как его жертва отскочила на безопасное расстояние.

К этому времени в дверях уже столпились самураи, некоторые из них были с фонарями, и Нага, в одной только набедренной повязке, с взъерошенными волосами, прыгнул между ним и Блэксорном, высоко подняв меч.

— Сдавайся!

Убийца отскочил назад, крикнул: «Наму Амида Бутсу — во имя Будды Амида!» — повернул нож к себе и обеими руками ткнул его себе ниже подбородка. Хлынула кровь, и он опустился на колени. Нага сразу нанес удар. Его меч вихрем описал дугу, и голова свободно покатилась по полу.

В молчании Нага поднял голову и сорвал маску. Лицо было обычным, глаза еще мигали. Он подержал голову: волосы были уложены как у самурая, с узелком на макушке.

— Кто-нибудь знает его?

Никто не ответил. Нага плюнул в лицо, сердито бросил голову одному из своих самураев, сорвал с убийцы одежду, поднял его правую руку и нашел то, что искал. Маленькая татуировка — китайское изображение Амиды, особого Будды, было вытравлено под мышкой.

— Кто командир стражи?

— Я, господин, — человек был смертельно бледен.

Нага прыгнул на него, остальные расступились. Командир часовых не сделал попытки уклониться от яростного удара меча, который отрубил ему голову, часть плеча и одну руку…

— Хайябуса-сан, прикажи всем самураям этого караула спуститься во двор, — сказал Нага одному из начальников. — Удвой караулы для новой страхи. Убери отсюда тела. Все остальные… — Он остановился, так как к двери подошла Кири, все еще с кинжалом в руке. Она взглянула на труп, потом на Блэксорна.