Сёгун

Самурай заговорил снова, явно прося его, но Блэксорн снова покачал головой: «Киндзиру». Мужчина оглянулся вокруг с диким видом. Вдруг он встал на ноги и затолкнул голову глубоко в парашу, пытаясь в ней утопиться. Жан Ропер и Сонк тут же оттащили его, толкая и борясь с ним.

— Пустите его, — приказал Блэксорн. Они послушались. Он указал на парашу. — Самурай, если ты хочешь этого, тогда давай!

Мужчину тошнило, но он понял. Он поглядел на полную бадью: нет, у него не хватит сил держать там голову достаточно долго. Ужасно несчастный, самурай вернулся на свое место у стены.

— Боже, — пробормотал кто-то.

Блэксорн зачерпнул полчашки воды из бочки, встал — его суставы плохо сгибались, — подошел к японцу и предложил ему. Самурай глядел мимо чашки.

— Хотел бы я знать, сколько он сможет выдержать, — сказал Блэксорн.

— Вечность, — сказал Жан Ропер. — Они животные. Они не люди.

— Боже мой, сколько они продержат нас здесь? — спросил Джинсель.

— Столько, сколько захотят.

— Нам следует делать все, что они захотят, — сказал Ван-Некк. — Мы должны, если мы хотим остаться в живых и выйти из этой адовой дыры. Разве не так, кормчий?

— Да, — Блэксорн с радостью мерил тень от солнца. — Самый полдень, часовые сменяются.

Спилберген, Маетсуккер и Сонк начали жаловаться, но он обругал их, заставил подняться на ноги, и, когда все заняли новые места, он с удовольствием улегся. Пол был грязный, мухи — хуже, чем когда-либо, но радость от возможности выпрямиться во весь рост была огромная.

«Что они сделали с Пьетерсуном? — спросил он себя, так как чувствовал смутную тревогу. — О, Боже, помоги нам выбраться отсюда. Я так беспокоюсь».

Наверху раздались шаги. Открылась крышка люка. Около него стоял священник, сбоку от него — самурай.

— Кормчий! Ты должен подняться. Ты должен идти один, — сказал он.

Глава шестая

Взоры всех, кто был в яме, устремились на Блэксорна.

— Чего они хотят от меня?

— Я не знаю, — серьезно сказал отец Себастьян. — Но ты должен сразу же подняться.

Блэксорн знал, что у него нет выбора, но он не оставлял спасительной стены, пытаясь собраться с силами.

— Что случилось с Пьетерсуном?

Священник рассказал ему. Блэксорн перевел тем, кто не говорил по-португальски.

— Бог смилостивился над ним, — прошептал Ван-Некк после жуткого молчания. — Бедняга. Бедняга.

— Я сожалею. Я ничего не мог сделать, — священник говорил с большой печалью в голосе. — Я не думаю, что он узнал меня или мог узнать кого-нибудь, когда его опускали в воду. Он потерял разум. Я дал ему отпущение грехов и молился за него. Может быть, с Божьей милостью… Во имя отца и сына и святого духа. Аминь. — Он перекрестил погреб. — Я прошу вас всех отказаться от ваших ересей и вступить обратно в веру Бога. Кормчий, ты должен подняться.

— Не покидай нас, кормчий, ради Бога! — выкрикнул Круук. Винк, спотыкаясь, подошел к лестнице и начал взбираться по ней.

— Они могут взять меня — не кормчего. Меня, а не его. Скажите ему. — Он остановился беспомощно, обеими ногами упираясь в перекладину. Длинное копье остановилось в дюйме от его сердца. Он пытался схватить его, но самурай был готов к этому, и, если бы Винк не отпрыгнул обратно, его проткнули бы копьем.

Этот самурай указал на Блэксорна и сделал знак, чтобы он поднимался. Очень грубо. Блэксорн еще не двигался. Другой самурай всунул в погреб длинный колючий шест и пытался выгнать его.

Никто не двинулся, чтобы помочь Блэксорну, кроме самурая в погребе. Он быстро схватился за острие шеста и что-то резко сказал мужчине наверху, который колебался, потом поглядел на Блэксорна, пожал плечами и что-то произнес.

— Что он говорит?

Священник ответил:

— Этот японец говорит: «Судьба человека — это судьба человека, а жизнь — только иллюзия».

Блэксорн кивнул самураю, подошел к лестнице и не оглядываясь поднялся по ней. Он отвернулся от болезненно-яркого света, колени согнулись, и он упал на песок.

Рядом с собой он увидел Оми. Священник и Мура стояли около четырех самураев. В стороне толпилось несколько жителей деревни, они посмотрели на Блэксорна и отвернулись. Никто ему не помог.

«О, Боже, дай мне силы, — молился Блэксорн. — Я должен встать на ноги и сделать вид, что я сильный. Это единственная вещь, которую они уважают. Будь сильным. Не показывай страха. Пожалуйста, помоги мне».

Он заскрежетал зубами, оттолкнулся от земли и встал, слегка качаясь.

— Какого дьявола вы от меня хотите, грязный маленький негодяй? — сказал он, обращаясь к Оми. Потом добавил для священника: — Скажи этому негодяю: я дайме в моей собственной стране. И что это за обращение? Скажи ему, что мы с ним не ссорились. Скажи ему, пусть выпустит нас или ему будет хуже. Скажи ему, что я дайме, ей-богу. Я наследник сэра Вильяма Великого, — может, негодяй сразу помрет. Скажи ему!