Сёгун (части 1-2)

- О, Святая Дева, этот господин живой. Кто вы? Я... Я брат... брат Доминго... Доминго... Доминго из священного... священного ордена святого Франциска... ордена... - после этого его слова представляли собой смесь из японского, латыни и испанского. Его голова подергивалась, и он все время вытирал слюну, которая сочилась изо рта по подбородку. - Сеньор действительно живой?

- Да, я живой на самом деле, - Блэксорн поднялся. Священник еще раз пробормотал о Святой Деве, слезы текли по его щекам. Он снова поцеловал свой крест и хотел опуститься на колени, ища для этого места. Бульдог потряс своего соседа, заставляя его проснуться. Оба сели на корточки, освободив место для священника.

- Клянусь благословенным святым Франциском, мои молитвы услышаны. Ты, ты, ты... я думал, что у меня видения, сеньор, что вы призрак. Да, дух дьявола. Я видел так много, так много... сколько вы здесь, сеньор? Здесь трудно что-либо рассмотреть в темноте, и мои глаза не так хороши... Сколько времени вы здесь?

- Со вчерашнего дня, а вы?

- Я не знаю, сеньор. Давно. Меня посадили сюда, это было в сентябре, в тысяча пятьсот девяносто восьмом году от рождения нашего Господа.

- Сейчас май. Тысяча шестисотый год.

- Тысяча шестисотый?

Стонущий крик отвлек внимание монаха. Он встал и пошел через тела как паук, ободряя одного там, трогая другого здесь, бегло утешая их по-японски. Он не мог найти умирающего, поэтому он исполнил весь ритуал в той части камеры и благословил всех, и никто не возражал.

- Иди со мною, мой сын.

Не дожидаясь, монах захромал дальше, сквозь массу людей, в темноту. Блэксорн поколебался, не желая оставлять свое место. Потом он встал и последовал за ним. Через десять шагов он оглянулся. Его место было уже занято. Казалось невероятным, что он когда-то сидел там.

Он продолжал идти по бараку. В дальнем углу было, как это ни странно, свободное место. Как раз достаточно для того, чтобы улечься небольшому человеку. Там было несколько горшков, чашек и старый соломенный мат.

Окружающие японцы молча наблюдали за ними, дав пройти Блэксорну.

- Это моя паства, сеньор. Они все мои дети у благословенного Господа нашего Иисуса. Я их так много здесь обратил - это Джон, а здесь Марк и Мафусаил... - Священник остановился перевести дыхание. - Я так устал. Устал. Я... должен, я должен... - Его голос затих, и он уснул.

В сумерках принесли еду. Когда Блэксорн собрался встать, один из японцев около него сделал ему знак оставаться на месте и принес доверху наполненную чашку. Другой человек мягко потряс священника, чтобы разбудить, предлагая пищу.

- Ие, - сказал старик, качая головой и улыбаясь, миску он протянул обратно.

- Ие, Фардах-сама.

Священник дал себя уговорить и поел немного, потом встал, его суставы хрустнули, и протянул свою миску одному из тех, кто был в среднем ряду. Этот человек притянул руку священника к своему лбу, и тот его благословил.

- Я так рад повидать еще одного соотечественника, - сказал священник, садясь опять около Блэксорна, его крестьянский голос был низким и шипящим. Он с усилием показал рукой в дальний угол камеры, - Кто-то из моей паствы сказал, что сеньора называют "кормчий", "анджин"? Сеньор кормчий?

- Да.

- Здесь есть кто-нибудь еще из команды сеньора?

- Нет. Я один. Почему ты здесь?

- Если сеньор один - он пришел из Манилы?

- Нет. Я никогда не был в Азии, - осторожно сказал Блэксорн. Его испанский язык был превосходен, - Это было мое первое плавание в качестве кормчего. Я был... Я был за границей. Почему вы здесь?

- Иезуиты заточили меня сюда, сын мой. Иезуиты и их мерзкая ложь. Сеньор был за границей? Ты не испанец, нет - и не португалец... - Монах подозрительно всмотрелся в него, и Блэксорна обдало его зловонным дыханием, - Корабль был португальским? Скажи мне правду, ради Бога!

- Нет, отец. Корабль был не португальский. Перед Богом клянусь!

- О, Благословенная Дева, благодарю тебя! Пожалуйста, простите меня, сеньор, Я боюсь - я старый человек, глупый и больной. Твой корабль был испанский, откуда? Так рад - откуда вы, сеньор? Из Испанской Фландрии? Или из герцогства Бранденбургского, может быть? Откуда-нибудь из наших доминионов в Германии? О, так хорошо опять поговорить наконец на языке моей благословенной матери! Сеньор так же, как и мы, потерпел кораблекрушение? А потом подло брошен в эту тюрьму, подло обвиненный этими дьявольскими иезуитами? Мой Бог проклинает их и показывает им грех их измены! - Его глаза вспыхнули яростью. - Сеньор сказал, что он никогда не был в Азии раньше?

- Нет.