Сёгун (части 3-4)

- Я согласна. С вами обошлись ужасно, и вы вправе рассердиться, сказала она успокаивающе. - Да, и конечно же, господину Торанаге следовало у вас спросить, но он ведь не знает ваших обычаев. Он только пытался оказать вам честь, как сделал бы для любого заслужившего это самурая. Он сделал вас хатамото, это почти то же, что рыцарь, Анджин-сан. Во всем Кванто их только около тысячи. А что касается госпожи Усаги Фудзико, он только пытался услужить вам. У нас, Анджин-сан, это бы рассматривалось как большая честь.

- Почему?

- Потому что ее родословная очень древняя, и она очень образованная. Ее отец и ее дед дайме. Конечно, она из самураев, но, - деликатно добавила Марико, - вы окажете ей большую честь, взяв ее в наложницы. Ведь она нуждается в новом доме и новой жизни.

- По какой причине?

- Она недавно овдовела. Ей только девятнадцать лет, Анджин-сан, но она потеряла мужа и сына и переполнена угрызениями совести. Ей необходимо начать новую жизнь.

- Что случилось с ее мужем и ребенком?

Марико заколебалась, огорченная невежливой прямотой Блэксорна. Но она понимала, что это была его обычная манера поведения:

- Они были приговорены к смерти. Пока вы будете здесь, потребуется кто-то, кто должен будет ухаживать за вашим домом. Госпожа Фудзико будет...

- Почему их приговорили к смерти?

- Ее муж чуть не послужил причиной смерти господина Торанаги. Пожалуйста...

- Торанага приговорил их к смерти?

- Да, но он был прав. Спросите ее, она так же думает, Анджин-сан.

- Сколько лет было ребенку?

- Несколько месяцев, Анджин-сан.

- Торанага приговорил ребенка к смерти за то, что сделал его отец?

- Да. Таков наш обычай. Пожалуйста, будьте терпимей к нам. В некоторых вещах мы не свободны. Наши порядки отличаются от ваших. Видите ли, по закону, мы принадлежим нашему сюзерену. По закону, отец распоряжается жизнями своих детей, жены и наложниц, а также слуг. По закону, его жизнь принадлежит его сюзерену. Таков наш обычай.

- Так что отец может убить любого в доме?

- Да.

- Тогда вы нация убийц.

- Нет.

- Но ваш обычай прощает убийство. Я думал, вы христиане.

- Я христианка, Анджин-сан.

- А как же заповеди?

- Я не могу этого объяснить, правда. Но я христианка, и самурай, и японка, и одно не противоречит другому. Пожалуйста, постарайтесь нас понять.

- Вы отдадите своих детей на смерть, если Торанага вам это прикажет?

- Да. У меня только один сын, но, я думаю, что да. Мой долг так поступить. Это закон - если мой муж с этим согласится.

- Надеюсь, Бог сможет простить всех вас.

- Бог понимает, Анджин-сан. О, он нас поймет. Может быть, он тоже откроет вам глаза. Извините, я не могу ясно это объяснить, - она обеспокоенно посмотрела на Блэксорна. - Анджин-сан, вы для меня загадка. Ваши обычаи мне непонятны. Может быть, нам следует быть терпимей друг к другу. Госпожа Фудзико, например. Она будет присматривать за вашим домом и вашими слугами. Будет исполнять ваши прихоти - все, что захотите. Ведь кто-то должен делать это. Вам не надо будет спать с ней, если вас это волнует - если вы не находите ее пригодной для этого. Вам даже нет необходимости быть вежливым с ней. Она будет служить вам, как вы захотите, любым способом, какой вас устроит.

- Я могу обращаться с ней, как мне захочется?

- Да.

- Я волен спать или не спать с ней?

- Конечно. Она найдет кого-нибудь, кто будет приятен вам для удовлетворения ваших телесных нужд, если захотите, или она не будет в это вмешиваться вообще.

- Могу я прогнать ее? Приказать ей уйти?

- Если она оскорбит вас, да.

- А что тогда будет с ней?

- Обычно в таких случаях с позором возвращаются в дом родителей, которые могут или принять или не принять обратно. Кто-то, подобно госпоже Фудзико, возможно, предпочтет убить себя, а не терпеть такой стыд. Но она... вам следует знать, что настоящий самурай не может покончить с собой без разрешения его господина. Некоторые, конечно совершают самоубийство, но они нарушают свой долг и не могут считаться самураями. Я бы не убила себя, несмотря ни на какой стыд, если бы мне не разрешил мой господин Торанага или мой муж. Господин Торанага запретил ей покончить с жизнью. Если вы отошлете ее, она станет неприкасаемой - эта.

- Но почему? Почему ее семья не примет ее обратно?

Марико вздохнула:

- Извините, Анджин-сан, но если вы отошлете ее назад, позор будет столь велик, что ее никто не примет.

- Из-за того, что она осквернена? Потому что была около чужеземца?

- О, нет, Анджин-сан, только потому, что она не справилась со своими обязанностями, - сразу же сказала Марико. - Она теперь ваша наложница - ей приказал господин Торанага, и она согласилась. Вы теперь хозяин дома.

- Я?

- Да, вы, Анджин-сан. Вы теперь хатамото. У вас есть состояние. Господин Торанага дал вам жалованье двадцать коку в месяц. На эти деньги самурай обычно содержит кроме себя еще двух самураев. Но это не ваши проблемы. Я прошу вас, пожалейте Фудзико, будьте милосердны. Она хорошая женщина. Простите ей ее безобразность. Она будет хорошей наложницей.

- У нее нет дома?