Сёгун (части 3-4)

- Там, господин, с Бунтаро-саном. - Нага показал на маленький Чайный Домик, освещенный фонарями в глубине сада, внутри которого были видны туманные фигуры. - Мне пойти прервать тя-но-ю? (Тя-но-ю была официальная, очень ритуализованная чайная церемония (прим. перев. ). )

- Нет. Этому никто не должен мешать. Где Оми и Ябу-сан?

- Они в своей гостинице, господин. - Нага показал на длинное низкое строение на другой стороне реки, далеко по берегу.

- Кто выбрал им такую гостиницу?

- Я, господин. Прошу простить меня, вы просили найти им гостиницу с той стороны моста. Я не так понял вас?

- А Анджин-сан?

- Он в своей комнате, господин. Он ждет на случай, если будет нужен вам.

Торанага снова покачал головой:

- Я увижу его завтра, - После паузы он сказал тем же отсутствующим голосом: - Я хочу сейчас принять ванну. Потом я бы хотел, чтобы мне никто не мешал до утра, кроме...

Нага напряженно ждал, следя за тем, как отец невидящим взглядом уставился в пространство, очень обеспокоенный его поведением:

- С вами все в порядке, отец?

- Что? Ах, да-да, со мной все в порядке. А что?

- Ничего. Пожалуйста, извини меня. Ты еще хочешь поохотиться на рассвете?

- Поохотиться? Ах, да, это хорошая идея. Спасибо за предложение, это будет кстати. Посмотрим. Ну, спокойной ночи... Да, Тсукку-сан получил разрешение провести завтра службу. Могут пойти все христиане. Ты тоже пойди.

- Что?

- В первый день нового года ты станешь христианином.

- Я!

- Да. По своей собственной свободной воле. Скажи об этом Тсукку-сану наедине.

- ???

Торанага повернулся к нему:

- Ты глухой? Ты больше не понимаешь самых простых вещей?

- Прошу простить меня. Да, отец. Я понял.

- Хорошо. - Торанага впал опять в задумчивость, потом ушел, сопровождаемый телохранителем. Все самураи с уважением поклонились, но он даже не заметил их.

К Наге подошел офицер, также очень удивленный.

- Что произошло с нашим господином?

- Я не знаю, Ёсинака-сан, - Нага оглянулся назад на поляну. Алвито только что покинул ее, направляясь к мосту, его сопровождал только один самурай. - Может быть, из-за этого?

- Никогда не видел, чтобы господин Торанага ходил так тяжело. Никогда. Говорят, этот иностранный священник - колдун, чародей. Мог он навести порчу на нашего господина?

- Нет. Только не на моего отца.

- Чужеземцы меня сегодня озадачили, Нага-сан. Вы слышали этот гвалт Тсукку-сан и его компания кричали и ссорились, как плохо воспитанные эта?

- Да. Отвратительно. Я уверен, что именно этот человек нарушил внутрений покой отца.

- Если бы спросили меня, я бы сказал, что стрела, пущенная в горло этого священника спасла бы нашего господина от многих неприятностей.

- Да.

- Может быть, сказать Бунтаро-сану о господине Торанаге? Он у нас старший.

-- Согласен, но попозже. Мой отец ясно сказал, чтобы я не прерывал тя-но-ю. Я подожду, пока он не закончит.

В мире и спокойствии маленького домика Бунтаро с большим изяществом открыл маленькую керамическую коробку для чая династии Тцанг и поднял бамбуковую ложку, начиная финальную часть церемонии. Он ловко отмерил нужное количество зеленого порошка и пересыпал его в фарфоровую чашку без ручек. На жаровне кипел старинный литой чайник. С той же спокойной грацией Бунтаро налил пузырящейся воды в чашку, поставил чайник на подставку и аккуратно помешал воду с заваркой бамбуковой палочкой, добиваясь равномерного перемешивания.

Подлив полную ложку холодной воды, он поклонился Марико, сидящей на коленях напротив него, и протянул ей чашку. Она поклонилась и взяла ее с таким же утонченным изяществом, восхищаясь зеленой жидкостью, сделала три глотка, помедлила, потом глотнула снова и, допив чай, предложила чашку ему. Он повторил процедуру приготовления чая и снова предложил ей. Марико попросила попробовать чай ему самому. Бунтаро отхлебнул чаю, потом еще и постепенно допил его. После этого он приготовил третью чашку и четвертую. Затем после вежливого отказа Марико, согласно ритуалу, он заботливо вымыл чашку, вытерев ее чудесным хлопковым полотенцем, и разложил все по своим местам. После этого они обменялись поклонами. Тя-но-ю закончилась.

Бунтаро был доволен тем, что он сделал все как можно лучше и теперь на какое-то время между ними восстановился мир. В этот день после полудня они остались одни.

Он встретил ее у паланкина. Сразу же, как всегда, он почувствовал свою грубость и неотесанность по контрасту с ее хрупким совершенством - как один из этих диких, презренных, волосатых айнов, которые обитали в их стране, но были оттеснены на север, за проливы, на никому неизвестный остров Хоккайдо. Все его продуманные слова вылетели у него из головы, и он мрачно пригласил ее на чайную церемонию, добавив:

- Ведь прошли годы с тех пор, как мы... Я никогда не устраивал ее для вас, ко сегодня вечером будет подходящий момент. - Потом он выпалил, не зная, что сказать, только зная, что это глупо, невежливо и совсем не к месту: - Господин Торанага сказал, что нам надо поговорить.

- Но вы так не считаете, господин? Несмотря на всю свою решительность, он вспыхнул, голос его зазвучал отрывисто: