Сёгун (части 3-4)

Все самураи пытались предугадать, что значит этот невероятный поворот событий. Все с болью в сердце осознавали, что большинство из них, если не все, будут вынуждены стать ронинами, со всем, что под этим подразумевалось: потеря чести, доходов, семьи, будущего. Бунтаро знал, что он будет сопровождать Торанагу в его последней поездке и разделит его судьбу - смерть со всей своей семьей, всех ее поколений. Ишидо был слишком большим врагом лично для него, чтобы простить, и вообще, кто захочет остаться в живых после того, как его законный господин откажется от честной битвы таким трусливым образом. "Карма, - горько подумал про себя Бунтаро. - Будда, дай мне силы! Теперь я должен буду сам лишить жизни Марико и нашего единственного сына, прежде чем покончить с собой. Когда? Когда будет выполнен мой долг и мой господин с почетом отойдет в Пустоту. Ему будет нужен преданный помощник, не так ли? Все ушло, как листья осенью, все будущее и настоящее, "Малиновое небо" и судьба. Как раз вовремя. Теперь господин Яэмон наверняка будет наследником. Господин Торанага все-таки тайком в глубине души желал захвата власти, как бы он этого ни отрицал. Может быть, Тайко оживет в своем сыне, мы снова будем воевать с Китаем и на этот раз победим, чтобы встать на вершине мира, это наш божественный долг".

Нага был в недоумении. Не будет "Малинового неба"? Не будет честной войны? Не будет битвы до победы в горах Синано или на равнинах Киото? Не будет почетной смерти в бою, при героической защите знамени своего отца, не будет гор вражеских трупов, попираемых ногами во время последнего почетного выхода или после победы? Не будет даже выстрелов из этих низменных для самурая ружей? Ничего этого - только сеппука. Отрубленная голова на пике, выставленная на потеху простому народу? Только смерть и конец династии Ёси, так как, несомненно, каждый из них умрет - его отец, все его братья, сестры, кузины, племянники и племянницы, тети и дяди. Его глаза сфокусировались на Затаки. Жажда крови стала переполнять его...

Оми следил за Торанагой почти невидящим взглядом, ненависть захватила его. "Наш господин сошел с ума, - думал он, - как можно быть таким глупым? У нас сто тысяч людей, мушкетный полк и еще пятьдесят тысяч вокруг Осаки! "Малиновое небо" в миллион раз лучше, чем отвратительная смерть в одиночку! "

Его рука сильно сжала рукоятку меча, и в какой-то безумный момент он представил себе, как бросается вперед, чтобы отрубить голову Торанаге, протянуть ее регенту Затаки и так кончить эту позорную загадку. Потом умереть от своей собственной руки, с почетом, здесь перед всеми. Для какой цели жить ему теперь? Кику теперь стала недосягаемой для него, ее контракт купил и владеет им Торанага, который предал их всех. Прошлой ночью, когда она пела, его тело словно жарилось на огне, так как он знал в глубине души, что ее песня предназначалась для него, одного лишь него. Незатухающий огонь-его и ее. Ждать - почему не покончить с собой вдвоем? Красиво умереть вместе, быть вместе целую вечность. О, как это было бы замечательно! Соединиться душами в момент смерти, как бесконечное доказательство нашей любви к жизни. Но сначала изменник Торанага, не так ли?

Оми стоило больших усилий отогнать от себя эти страшные мысли.

"Все скверно, - подумал он. - Нет мира в моем доме, злоба и ссоры, Мидори всегда в слезах. Не знаю, когда я отомщу Ябу. О чем вчера так долго говорили Затаки и Ябу? Сплошные проблемы. Никакие дела не решаются. Ничего хорошего. Даже когда Мура нашел мечи, они оба оказались так изуродованы силами земли, что Торанага возненавидел меня за них. И теперь наконец, эта трусливая, подлая капитуляция!

Похоже, что я - под чарами дьявола. Они напущены Анджин-саном? Может быть. Но все потеряно. Ни мести, ни тайного маршрута побега, ни Кику, ни будущего - ничего нет. Надо ждать. Смерть - это и будущее, и прошлое, и настоящее, и она будет чиста и проста... "

- Вы отказываетесь? Вы не собираетесь воевать? - проревел Ябу, осознавая, что это означает его смерть и смерть его потомков.

- Я принимаю приглашение Совета, - ответил Торанага, - как и вы принимаете приглашение Совета!

- Я не собирался...

Оми вышел из своей задумчивости с достаточным присутствием духа, чтобы сообразить, что он должен прервать Ябу и защитить его от угрозы немедленной смерти, к которой мог привести того любой спор с Торанагой. Но умышленно не раскрывал рта, ликуя про себя от радости, ожидая что этот дар небес погубит Ябу.

- Вы не сделаете этого? - спросил Торанага. Душа Ябу завопила, почувствовав опасность. Он едва смог проворчать:

- Я... я, конечно, ваши вассалы должны будут подчиниться. Да... если вы так решили я... я сделаю.

Оми выругался про себя и заставил свое лицо принять прежнее тусклое выражение, его мозг все еще вяло работал после неожиданной капитуляции Торанаги.

Рассерженный Торанага позволил Ябу заикаться дальше, увеличивая его замешательство и вынуждая извиняться. Потом презрительно оборвал его: