Сёгун (части 3-4)

Марико смотрела, как он сидит на подушке, машинально помахивая веером. Она была ошеломлена тем, как он изменился: мрачность, раздражение, капризы... А ведь раньше всегда была только жизнерадостная уверенность. Он с интересом выслушал все тайны Дзеко, но не с тем возбуждением, которого она от него ожидала. "Бедняга, - подумала она с сожалением, - он сдался. Что толку для него в этой информации? Может быть, он достаточно мудр, чтобы отбросить в сторону все мирское и готовиться к неизвестному? Лучше бы ты и сама так сделала, - думала она, умирая понемногу в глубине души. - Да, но ты не можешь, не сейчас, - ты должна защитить своего сына! "

Они находились на шестом этаже высокой крепостной башни, чьи окна смотрели на весь город в три стороны света. Заход солнца был мрачен, кусочек луны висел низко над горизонтом, сухой воздух был душен, хотя здесь, почти в ста футах от основания крепостных стен, улавливалось каждое дуновение ветра. Помещение низкое, сильно укрепленное, занимало половину всего этажа; остальные комнаты выходили на другую сторону башни.

Торанага поднял письмо, присланное с Марико Хиро-Мацу, и еще раз прочитал. Она заметила, что у него дрожит рука.

- Зачем он хочет приехать в Эдо? - Торанага нетерпеливо отбросил свиток в сторону.

- Простите, господин, но я не знаю. Он только просил меня передать вам это письмо.

- Вы разговаривали с этим христианином-отступником?

- Нет, господин. Ёсинака сказал, что вы приказали никому не разрешать этого.

- Как вел себя в пути Ёсинака?

- Очень энергичен, господин, - Она терпеливо ответила на вопрос во второй раз. - Очень деловой. Он прекрасно нас охранял и доставил точно вовремя.

- Почему священник Тсукку-сан не вернулся вместе с вами этим путем?

- По дороге из Мисимы, господин, он и Анджин-сан поссорились, пояснила Марико, не зная, что наговорил Торанаге отец Алвито, если Торанага уже вызывал его. - Отец решил ехать отдельно.

- Из-за чего произошла ссора?

- Частично из-за меня, из-за моей души, господин. В основном из-за вражды их религий и потому, что между их правителями идет война.

- Кто начал ссору?

- Они одинаково виноваты. Ссора началась из-за фляжки спиртного, Марико рассказала, что произошло с Родригесом, потом продолжала: Тсукку-сан принес вторую фляжку в подарок, желая как он выразился, извиниться за Родригеса-сана, но Анджин-сан сказал - поразительно откровенно, - что не хочет никакого "папистского спиртного", предпочитает саке и не доверяет священникам. Святой отец вспыхнул и тоже говорил удивительно откровенно, - он никогда не имел дела с ядом, впредь не собирается и в жизни этого не забудет.

- Ах, яд? Они используют яд как оружие?

- Анджин-сан говорил мне, что некоторые у них применяют яд, господин. Это привело их к еще более грубым выражениям, и они начали колотить друг друга из-за того, что одни католики, а другие - протестанты... Я ушла, чтобы как можно скорее привести Ёсинаку-сава, и он прекратил эту ссору.

- Чужеземцы не приносят вам ничего, кроме беспокойства. Христиане не дают ничего, кроме обид. Правда?

Она не ответила - ее расстроила его раздражительность. Это было так непохоже на него, - казалось, не было причины, для того чтобы он настолько потерял свой легендарный самоконтроль. "Может быть, поражение так на него подействовало, - подумала она, - Без него мы все погибнем - мой сын погибнет, и Кванто скоро будет в других руках". Его мрачность заразила и ее. Она заметила на улицах и в замке как бы завесу, которая, казалось, висела над всем городом - городом, который славился своим весельем, дерзким юмором и умением наслаждаться жизнью.

- Я родился в тот год, когда у нас появились первые христиане. С тех пор они околдовали всю страну, - произнес Торанага. - Все пятьдесят восемь лет ничего, кроме беспокойства...

- Сожалею, что они оскорбили вас, господин. Что-нибудь еще? С вашего разреше...

- Садитесь. Я еще не кончил. - Торанага опять позвонил в колокольчик дверь открылась. - Пошлите за Бунтаро-саном.

Вошел Бунтаро. Сохраняя на лице свирепое выражение, он встал на колени и поклонился. Марико поклонилась ему, не вымолвив ни слова, но он, казалось, ее не заметил.

Незадолго перед этим Бунтаро встретил их кортеж у ворот крепости. После краткого приветствия он сказал, чтобы она сразу же шла к господину Торанаге. За Анджин-саном пошлют потом.

- Бунтаро-сан, вы просили у меня встречи в присутствии вашей жены, и как можно быстрее.

- Да, господин.

- Что вы хотели?

- Я смиренно прошу разрешения на голову Анджин-сана, - сказал Бунтаро.

- Почему?

- Пожалуйста, простите меня, но я... мне не нравится, как он смотрит на мою жену, я хотел... Я хотел сказать это ей первый раз в вашем присутствии. Кроме того, он оскорбил меня в Анджиро и я не могу жить с таким позором.

Торанага посмотрел на Марико, - та, казалось, окаменела.

- Вы обвиняете ее в том, что она дала ему для этого повод?

- Я... Я прошу разрешения на его голову.

- Вы обвиняете ее в том, что она его поощряла? Отвечайте на вопрос!