Сегун. Книга 1

– Третий день. – Ван Некк опять придвинулся вплотную, присев на корточки. – Я не очень хорошо помню, как мы прибыли, но когда я проснулся, туземцы были на борту, очень вежливые и добрые. Дали нам пищи и горячей воды. Убрали мертвых и бросили якорь. Я многого не помню, но думаю, они отбуксировали нас в безопасное место для стоянки. Вы были в горячке, когда вас перенесли на берег. Мы хотели, чтобы вы остались с нами, но они не позволили. Один из них знал несколько слов по-португальски. Видимо, он у них главный – у него седые волосы. Он понимает слово «капитан». Совершенно очевидно, что он хотел отделить от нас нашего капитана, но сказал, чтобы мы не беспокоились – за вами будут хорошо присматривать. За нами тоже. Потом он проводил нас сюда, вернее велел перенести, и запретил покидать дом, пока не приедет его «капитан». Мы не хотели отпускать вас с ним, но ничего не могли поделать. Вы не попросите у старосты вина или бренди, капитан? – Ван Некк облизал губы, как будто хотел пить, потом добавил: – Теперь я думаю вот о чем: он упомянул также даймё. Что произойдет, когда даймё появится?

– У кого-нибудь есть нож или пистолет?

– Нет. – Ван Некк сказал это, с отсутствующим видом вылавливая вшей из головы. – Они забрали все наше платье, чтобы вычистить его, и не вернули оружие. Я тогда как-то не задумался об этом. Вместе с пистолетами они взяли мои ключи. Я держал их все на кольце. От кладовой и денежных сундуков.

– На борту все заперто. Об этом не стоит беспокоиться.

– Мне не хотелось бы остаться без моих ключей. Это нервирует меня. Черт побери, я мог бы прямо сейчас выпить бренди. Даже бутылку эля.

– Святой боже! Самири изрубил его на куски, да? – изрек Сонк, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Ради бога, заткнись. Не самири, а самурай. Ты умеешь вывести человека из себя, – обозлился Гинсель.

– Я надеюсь, этот негодяй священник не появится здесь, – промолвил Винк.

– Мы в безопасности во власти нашего доброго Бога. – Ван Некк все еще пытался придать уверенность своему голосу. – Когда даймё появится, нас выпустят. Мы получим назад корабль и оружие. Вот увидите. Мы продадим все наши товары и вернемся в Голландию богатыми и невредимыми. Мы станем первыми голландцами, которые обошли вокруг земного шара. Католики попадут в ад, такой их ждет конец.

– Если бы… – вздохнул Винк. – От папистов у меня идут мурашки по коже. Мочи нет. И еще эти конкистадоры. Думаете, их здесь много появится, капитан?

– Не знаю. Думаю, да. Хотел бы я иметь здесь всю нашу эскадру.

– Бедняги, – опечалился Винк, – мы-то, по крайней мере, живы.

Матсюккер предположил:

– Может быть, они вернулись домой? Может, повернули обратно в Магеллановом проливе, когда мы потерялись во время шторма?

– Надеюсь, ты прав, – откликнулся Блэкторн. – Но думаю, корабли и экипажи погибли.

Гинсель вздрогнул:

– По крайней мере, мы живы.

– Здесь, среди папистов и этих варваров с их ужасными нравами, я не дам за наши жизни и п…ду старой проститутки.

– Будь проклят тот день, когда я покинул Голландию! – пробормотал Питерзон. – Черт бы побрал этот грог! Если бы во время вербовки я не был пьянее уличной шлюхи, лежал бы сейчас со своей старушкой в Амстердаме.

– Будь проклят ты сам, Питерзон. Но не проклинай выпивку. Это элексир жизни!

– Мы по уши в дерьме, и оно поднимается все выше. – Винк закатил глаза. – Да, очень быстро.

– Я никогда не думал, что мы доберемся до богатых земель, – сообщил Матсюккер. Он был похож на хорька, несмотря на отсутствие зубов. – Никогда. Меньше всего до Японии. Вшивые паписты! Мы никогда не выберемся отсюда живыми. Эх, если б у нас было оружие… Что за гнилая земля! Я ничего не имею в виду, капитан, – отыграл он быстро под взглядом Блэкторна. – Просто не везет, и все.

Слуги принесли еду. Все те же овощи, вареные и сырые, с небольшим количеством уксуса, рыбный суп и пшеничную или ячневую кашу. Моряки отказались от маленьких кусочков сырой рыбы и попросили мяса и спиртного. Но их не поняли. Позже, перед заходом солнца, Блэкторн ушел. Он устал от страхов, ненависти и ругани. Сказал, что вернется с рассветом.

Лавки на тесных улицах были полны. Он нашел свой проулок, ворота знакомого дома. Пятна крови на земле затерли, останки исчезли. «Как будто мне все это приснилось», – подумал он. Садовая калитка открылась, прежде чем он успел прикоснуться к ней.

Старый садовник, все еще в набедренной повязке, хотя дул ветер и было холодно, поклонился с улыбкой:

– Конбанва[19].

– Хэлло, – сказал Блэкторн бездумно.

Он поднялся по ступеням, но остановился, вспомнив о башмаках. Снял их, прошел босиком на веранду, шагнул в коридор, но не смог найти свою комнату.

– Онна! – позвал он.

Появилась старуха:

– Хай?

– Где Онна?

Старая женщина нахмурилась и показала на себя:

– Онна!

– О, ради бога! – вспылил Блэкторн. – Где моя комната? Где Онна? – Он отодвинул другую решетчатую дверь.

На полу вокруг низкого столика сидели за ужином четыре японца. Он узнал одного из них, седоволосого деревенского старосту, который был со священником. Все четверо поклонились.