Сегун. Книга 1

– Потому, просил он передать вам, что на борту «Санта-Терезы» было опасно, опасно для вас.

– Чем опасно?

– Вы должны сами пробиваться, велел он передать. Если сможете. Но он поможет.

– Почему?

– Ради Святой Мадонны, придержите свой еретический язык и слушайте – у меня мало времени.

После этого первый помощник рассказал ему о мелях и азимутах, пути через проход и их плане. И дал два пистолета.

– Мой кормчий спросил, хорошо ли вы стреляете.

– Плохо, – соврал он.

– С Богом – вот что просил сказать вам мой капитан напоследок.

– А вы?

– Что касается меня, я бы отправил тебя в ад!

– И твою сестру!

Блэкторн зарядил бочонки на случай, если начнут стрелять пушки и нет никакого плана или план ложный, а также на случай нападения. Даже такой маленький бочонок, подплывший к борту фрегата с зажженным запалом, потопит его столь же верно, как залп из семидесяти бортовых пушек. «Не важно, что бочонок маленький, – подумал он, – важно, что́ в нем».

– Исогу, если хотите жить! – крикнул он и взялся за штурвал, благодаря Бога за Родригеса и за то, что светит яркая луна.

Здесь, на выходе, гавань сужалась до четырехсот ярдов. Глубина была большой почти от берега до берега, скальные массивы отвесной стеной вставали из моря.

Просвет между изготовившимися к бою рыбацкими лодками составлял всего сто ярдов.

«Санта-Тереза» закусила удила – ветер позади траверза с правого борта, сильная кильватерная струя, – она быстро нагоняла галеру. Блэкторн держался середины прохода и сделал Ябу знак приготовиться. Все ронины-самураи, повинуясь приказу, сидели на корточках ниже планшира, невидимые, и ждали, когда Блэкторн отдаст команду, чтобы с мушкетом или мечом кинуться к правому или левому борту – куда потребуется. Ябу должен был командовать ими. Японский капитан знал, что его гребцы должны работать веслами в такт барабану, а старший из гребцов знал, что должен слушаться Андзин-сана. И Андзин-сан один вел корабль.

Фрегат был в пятидесяти ярдах за кормой, в середине прохода, и направлялся прямо на них, явно давая понять, что требует уступить ему место.

На борту фрегата Феррьера негромко велел Родригесу:

– Протарань его! – Он покосился на Марико, которая стояла шагах в десяти от него, у поручней, рядом с Торанагой.

– Я не могу – не при Торанаге же и этой бабе!

– Сеньора! – окликнул Феррьера. – Сеньора, вам лучше спуститься вниз – вам и вашему господину. Там, на пушечной палубе, ему будет безопасней.

Марико перевела Торанаге, который, немного подумав, спустился по трапу на пушечную палубу.

– Черт бы побрал мои глаза! – сказал главный канонир, ни к кому не обращаясь. – Я бы не прочь дать залп всем бортом и потопить кого-нибудь. Проклятый год: мы не потопили ни одного чертова пирата.

– Да. Эти обезьяны заслуживают хорошей бани.

На юте Феррьера повторил:

– Протарань галеру, Родригес!

– Зачем убивать вашего врага, когда за вас это сделают другие?

– Мадонна! Ты совсем как священник! В тебе нет ни капли горячей крови! – это было сказано по-испански.

– Да, у меня нет настроения убивать, – ответил Родригес также на испанском, – а как ты? В тебе много бойцовской крови, да? А может быть, испанской?

– Ты собираешься его протаранить или нет? – выпалил Феррьера на португальском, близость чужой смерти возбудила его.

– Если галера останется там, где сейчас, то да.

– О Мадонна, пусть она останется там, где есть!

– Что вы придумали для этого англичанина? Почему так разозлились, что его нет на борту?

– Ты мне не нравишься. Я тебе не доверяю теперь, Родригес. Дважды ты шел, или казалось, что шел, против меня, против нас, заодно с еретиком. Если где-нибудь в Азии найдется подходящий капитан, я спишу тебя на берег, Родригес, и уплыву на черном корабле.

– Тогда вы утонете. От вас веет запахом смерти, и только я могу защитить вас.

Феррьера суеверно перекрестился:

– Мадонна, какой у тебя мерзкий язык! Какое право ты имеешь так говорить со мной?

– Моя мать была цыганка и седьмой ребенок в семье, я тоже седьмой.

– Врешь!

Родригес улыбнулся:

– Ах, мой адмирал, может, и вру. – Он сложил руки рупором и закричал: – Приготовиться! – А затем обратился к рулевому: – Держи прямо за галерой, и, если эта пузатая проститутка не уйдет в сторону, потопи ее!

Блэкторн твердо держал руль, ноги и руки у него болели. Старший над гребцами бил в барабан, его подначальные старались из последних сил.

Теперь фрегат отделяло от кормы галеры двадцать ярдов. Пятнадцать. Десять. Блэкторн круто повернул влево. Фрегат чуть не врезался в галеру, повернул за ней и оказался рядом. Блэкторн резко взял вправо, чтобы идти параллельно фрегату, в десяти ярдах от него. И вот так-то вот – вместе, борт о борт – они приготовились проскользнуть сквозь два ряда врагов.

– Давай-давай, негодяи! – кричал Блэкторн, стремясь оставаться под прикрытием всей громады фрегата и его парусов. Грянули мушкетные выстрелы, потом на галеру обрушился град зажигательных стрел, не причинив ей серьезного вреда, но зато подпалив нижние паруса фрегата, где вспыхнул пожар.