Сегун

– Кому, господин? Измена Тайко? Он мертв. Его последней воле и завещанию? Это только кусок бумаги. Мальчишке Яэмону? Яэмон – сын крестьянина, узурпировавшего власть, присвоившего наследство генерала, родственников которого он погубил. Мы были союзники Городы, потом вассалы Тайко. Да. Но они оба мертвы.

– Ты бы посоветовал это, если бы был одним из регентов?

– Нет. Но я не один из регентов, и я очень этому рад. Я только ваш вассал. Я выбрал свое место год назад. Я сделал это свободно.

– Почему? – Торанага никогда не спрашивал его раньше об этом.

– Потому что вы человек, потому что вы Миновара и потому что вы поступаете умно. То, что вы сказали Ишидо, было правильно: мы не такой народ, чтобы нами управлял Совет. Нам нужен вождь. Кого мне выбрать из пяти регентов, чтобы служить? Господина Оноши? Да, он очень мудрый человек и хороший генерал. Но он христианин и больной, его плоть сгнила от проказы, так что он воняет на пятьдесят шагов. Господин Суджийяма? Он самый богатый дайме в стране, его семья такая же древняя, как и ваша. Но он трусливый ренегат, и мы знаем его вечность. Господин Кийяма? Умный, смелый крупный военный и старый товарищ. Но он тоже христианин; и я думаю, мы имеем достаточно богов в своей стране, чтобы не быть столь высокомерными, чтобы поклоняться только одному. Ишидо? Я не люблю эту предательскую крестьянскую падаль все то время, что я знаю его, и единственная причина, по которой я не убил его, это – что он верный пес Тайко. – Его жесткое лицо расплылось в улыбке. – Так что ты видишь, Ёси Торанага-нох-Миновара, ты не даешь мне других шансов.

– А если я не последую твоему совету? Если я буду манипулировать Советом регентов, даже Ишидо, и приведу Яэмона к власти?

– Что бы ты ни сделал, это будет разумно. Но все регенты хотят твоей смерти. Это верно. Я выступаю за немедленную войну. Немедленную. Прежде чем они изолируют тебя. Или, что более вероятно, убьют.

Торанага подумал о своих врагах. Они были сильны и многочисленны.

Возвращение в Эдо заняло бы у него три недели, если ехать по Токкайдской дороге, главной транспортной артерии, которая шла берегом между Эдо и Осакой. Плыть на корабле было более опасно и, может быть, более долго, если только не воспользоваться галерой, которая может идти против ветра и приливов.

Торанага мысленно опять обратился к плану, который он уже продумал, он не мог найти в нем изъянов.

– Я тайком слышал вчера, что мать Ишидо посетила своего внука в Нагое, – сказал он, и Хиро-Мацу сразу стал весь внимание. Нагоя был огромным городом – государством, которое еще не присоединилось ни к одной стороне. – Госпожа должна быть приглашена аббатом посетить замок Джоджи. Посмотреть, как цветет вишня.

– Немедленно, – сказал Хиро-Мацу. – Голубиной почтой. – Замок Джоджи был известен тремя достопримечательностями: улицей вишневых деревьев, воинственностью своих монахов, исповедующих дзен-буддизм, и открытой неумирающей верностью Торанаге, который много лет назад оплатил строительство замка и с тех пор следил за его содержанием, – Самый разгар цветения прошел, но она будет там завтра. Я не сомневаюсь, что почтенная госпожа захочет остаться там на несколько дней, это так успокаивает. Ее внук также поедет с ней, да?

– Нет – только она. Это сделало бы приглашение аббата слишком очевидным. Дальше: пошли секретным шифром послание моему сыну Сударе: я покину Осаку в то время, как Совет регентов закончит свою работу – через четыре дня. Пошли это с гонцом и продублируй завтра почтовым голубем.

Недовольство Хиро-Мацу было очевидным.

– Тогда не стоит ли мне собрать сразу десять тысяч человек? В Осаке?

– Нет. Людей здесь достаточно. Спасибо, старый друг. Думаю, я теперь сосну.

Хиро-Мацу встал и расправил плечи. Потом, уже у дверей:

– Я могу передать Фудзико, моей внучке, разрешение покончить с собой?

– Нет.

– Но Фудзико – самурай, господин, и вы знаете, как матери относятся к своим детям. Ребенок был ее первенцем.

– Фудзико может иметь еще много детей. Сколько ей лет? Восемнадцать – только что исполнилось девятнадцать? Я найду ей другого мужа.

Хиро-Мацу покачал головой.

– Она его не примет. Я слишком хорошо ее знаю. Это ее внутреннее желание покончить с жизнью. Пожалуйста.

– Скажите вашей внучке, что я не одобряю бесполезную смерть. В прошении отказано.

Через некоторое время Хиро-Мацу поклонился и собрался уходить.

– Сколько времени протянет этот чужеземец в тюрьме? – спросил Торанага.

Хиро-Мацу не обернулся.

– Это зависит от того, насколько жестокий он убийца.

– Благодарю тебя. Спокойной ночи, Хиро-Мацу. – Удостоверившись, что остался один, он тихо произнес: – Кири-сан?

Внутренняя дверь открылась, она вошла и стала на колени.

– Немедленно пошли сообщение Сударе: «Все хорошо». Пошли это скоростными голубями. Выпусти трех из них на рассвете одновременно. В полдень сделай это же еще раз.

– Да, господин. – Она ушла.

«Один пробьется, – подумал он. – По крайней мере четыре погибнут от стрел, шпионов, ястребов. Но если Ишидо не разгадал наш код, послание для него ничего не даст».