Сеятель бурь

О Господи, если ты сегодня не будешь на нашей стороне, мы просим, чтоб ты не был npomив нас.

Позволь решить это дело между нами и французами.

Генерал Алан Кэмпбелл

Походный шатер маршала Франции заполнился ароматом тонких духов, в которых радостная свежесть жасмина смешивалась с обольстительной горечью миндаля.

– Мой дорогой, – с томным придыханием ворковала Сюзон, на поверку оказавшаяся Каролиной, обвивая шею маршала нежными ручками. – Я так страшусь за тебя. Мне снятся дурные сны. В последнее время мы так редко видимся!

– Да-да, любовь моя…

Смущенный капитан Буланже отвернулся, стараясь лишь искоса наблюдать за лирической встречей. Его же друг только подкрутил залихватский ус, словно говоря: «Вот какие мы, французы, молодцы! Вот какие у нас страстные женщины!»

– Прощу прощения, господа, – отвлекаясь на мгновение от жарких объятий и поцелуев, выдохнул маршал, – сейчас у меня нет времени. Этих поместите на офицерскую гауптвахту, я допрошу их позже. Если комендант станет возражать, скажите, что таков приказ маршала Дезе.

Шпоры на сапогах французов дзынькнули малиновым перезвоном, демонстрируя готовность немедля выполнить приказ.

– Капитан! — Голос Лиса на канале связи был по-прежнему возбужден. – Вот за шо мне всегда нравились француженки, так это за то, шоу них при необходимости один-другой муж в загашнике всегда найдется. Ну, шо ты скажешь за эту многостаночницу?

– Не могу понять, она нас заметила или нет?

– Не тешь себя пустой надеждой! Женщине хватает шести секунд, чтобы влюбиться насмерть. Затем ожить и влюбиться в кого-нибудь еще. А за те полсекунды, которые были у нашей закоренелой подруги отведены на созерцание особ мужского пола, обнаруженных в округе, она не только срисовала гостей очередного муженька, но и всю мелочь у нас по карманам пересчитала. Короче, шо делать будем? Я в смысле того, шо русские и австрияки, должно быть, где-то совсем рядом.

– Это все понятно, но перебегать из лагеря в лагерь через поле боя – занятие, прямо скажем, крайне неблагодарное. Убьют и имени не спросят!

– Спасибо, объяснил, а то я вроде как не догадывался! – съязвил Лис. – А если перед боем?

– Перед боем может получиться, но тоже – или да, или нет, или может быть. Однако к чему торопить события? Нам еще с гауптвахты сбежать надо.

– Да ну, мы от иллюминаторов почти ушли… – начал бахвалиться Сергей. – А уж с гауптвахты-то и подавно уйдем!

– Господин полковник, – едва слышно проговорил Конрад, – полагаю, нам следует уносить отсюда ноги.

Тихая речь командира брауншвейгских волонтеров заставила маршальского адъютанта взорваться резким:

– Молчать! По-немецки не говорить!

– Дорогуша, а ежели он по-другому не умеет? Как узнать живому человеку, где у вас тут излить душу, в смысле – облегчиться? Но как скажешь, можно прямо здесь, в уголке, открыть миру свои нужды – хошь большую, хошь малую!

– У дежурного по гауптвахте спросите, – хмуро огрыз, нулся чернобровый красавец. – Тоже мне нашли место!

– Обязательно выясним, – заверил Лис.

– Ступайте, ступайте. – Лощеный порученец вытолкнул моего друга прочь из шатра.

Память высокого профессионала не обманула престарелого, маркиза де Моблена. Ни ужасы войны, ни тяготы еще более жестокого революционного мира не смогли изгладить из его памяти раз увиденный образ красивой женщины. Быть может, особая грация этой любвеобильной красавицы вскружила голову седовласого танцора; быть может, гармония ее тонких, наполненных страстью черт и чувственный взгляд, манящий в неведомые бездны, запечатлелись в сознании художника, но в одном этот печальный, робкий эмигрант был прав – наша с Лисом недобрая знакомая была замужем за генералом, а теперь уже маршалом Дезе.