Сеятель бурь

– Считай, шо тебе это удалось. – Мой напарник поднялся с расстеленной на коврах перины и сладко потянулся. – Шо стряслось? Турки отрастили крылья и улетели зимовать в Исландию? Или лично пророк Магомет спустился и посоветовал своим фанам не связываться с Бонапартом?

– Нет, – покачал головой новый адъютант командующего, – но, кажется, очень скоро мы уже будем ночевать в Константинополе.

– Что такое? – Я рывком поднялся, отгоняя навязчивую дремоту. – Багратион перешел горы? Армия кесаря взяла Адрианополь?

– Ни то, ни другое. – Конрад огляделся кругом и понизил голос. – Как сказал Наполеон, самые неприступные крепости легче всего брать изнутри.

– Опять чья-то измена? – поморщился я.

– Бери выше! – Ротмистр ткнул указательным пальцем в небо. – За-го-вор! Час назад к нам перебежал некий Джабраэль Али Паша, в прежней жизни виконт Габриэль де Пантавьер. Как вы сами можете догадаться, он из французских эмигрантов и, более того, когда-то служил в том самом артиллерийском полку, в котором начинал и Бонапартий.

– Вот как? Забавно. – Я кивнул, подтверждая интерес к столь «неожиданной» встрече старых знакомых.

– Этот француз принял мусульманство и сейчас командует местной военной школой.

– Отец солдатам, мать сержантам! Не абы что, но тоже неплохо, – вставил Лис. – Хотя я б себе за такой лаваш ничего обрезать не позволил.

– Так вот, – не сбиваясь на пререкания с приятелем, вещал наш соратник, – как вам, конечно же, известно, нынешним султаном в столице очень недовольны.

– Их можно понять, – слушая, как в очередной раз гулко взрыкивает осадная батарея, констатировал я.

– Но у Селима III есть брат – Мустафа. По словам виконта де Пантавьера, этот Мустафа прекрасно сознает безвыходность положения и готов заключить мир с коалицией на единственном условии: поставить его на трон вместо брата. Мустафа готов даже стать формальным вассалом российской короны, – пояснил барон.

– Вот даже как? – Я нахмурился, вспоминая о должности представителя австрийского двора. – Но это противоречит условиям Венского договора!

– Мустафа не имеет перед собой текста этого документа и уж подавно не ведает содержания его тайных статей! Но он готов нынче же на рассвете встретиться и обговорить условия капитуляции.

– Шо-то я в этой жизни не понимаю! То ли мы еще недогрелись, то ли они уже перегрелись насовсем. Поведай мне, Конрад, – Сергей демонстративно поскреб затылок, – а шо, прежний султан еще на месте или уже, того, для встречи с Аллахом обулся в сандалии с белыми помпонами? Его брат под носом обсуждает план досрочной сдачи любимой столицы, а султан, как водится, в дуду не дует?

– При чем тут дудка? – смутился Мюнхгаузен.

– Селим III действительно замечательный флейтист и к тому же весьма способный композитор, – напомнил я, – но к делу это не относится. Лис прав, каким образом заговорщики намереваются согласовывать планы на глазах у действующего, причем весьма активно, государя?

– Мустафа предлагает следующую хитрость: сегодня утром он проведет вылазку на заранее оговоренную часть нашего лагеря. Брат султана лично возглавит отряд. А пока его сипахи [29] и янычары будут для вида штурмовать ограду лагеря, он сможет увидеться с Наполеоном без лишних свидетелей…

– И там все полюбовно перечирикать! – завершил Лис.

– Что-то вроде того, – после короткой удивленной паузы согласился адъютант командующего.

– Заковыристо! – Сергей опять почесал затылок. – А если его по ходу прений немножко грохнут?

– Кого – его? – уточнил Конрад.

– Да без разницы! Шо так, шо эдак – непруха полная!

– Что и говорить, дело, возможно, не самое безопасное, но с другой стороны – на кон поставлена власть над Османской Портой и победа России. Так что я не удивлен решением Наполеона играть ва-банк!

– Вот оно как. – Я задумчиво прикрыл глаза. – Что ж, в таком случае, думаю, мне как представителю союзников обязательно стоит присутствовать на переговорах. Когда начало вылазки?

Мюнхгаузен вытащил часы, и упрятанный под крышкой механизм завел трогательную песнь о милом Августине.

– Примерно через пять минут.

– Черт побери! – нахмурился я и хлопнул в ладоши, вызывая слуг. – Эй, лежебоки! Мундир! Шпагу! Коня! Бы-ыстро!!!

Переполошенные ранним подъемом слуги с испугом и укором глядели на возбужденных господ, собравшихся в путь с утра пораньше, даже не побрившись и не выпив утренний кофе.

– Что, что случилось? – Йоган Протвиц, запахивая халат, выскочил во двор, тревожно хлопая глазами и втягивая сладковатый воздух своим острым носом.

– Еще ничего, – бросил я, одной рукой хватая луку седла, другой наспех застегивая пуговицы мундира. – Но может случиться!

– Вот так всегда, – под нос себе, но так, чтобы его слова долетели до моего слуха, скорбно пробормотал Лис. – Ничего не произошло, хрен его знает, будет или нет, а мы уже летим вперед быстрее ветра. Спешка хороша только при ловле блох! Скажите, граф, у вас есть блохи?

– У меня есть подозрения, – выкрикнул я, перенося ногу через седло. – Н-но! Вперед!