Сеятель бурь

– А вообще-то, Вальдар, – услышав столь лестную рекомендацию, продолжил специалист по хозяйкам постоялых дворов, – нельзя зацикливаться на достигнутом, надо глубжевникать в них, в смысле – в проблемы.

– Какие проблемы? О чем ты? — с тоской отозвался я.

– Господа, не забывайте, чтоямогу вас слышать! — хлестнул по нашим мозгам начальственный окрик Умберто Палиоли. Затем речь его вновь приобрела обычное звучание. – Имя этой красавицы – Екатерина Павловна Багратион, в девичестве – Скавронская.

– О-о… – понимающе протянул я.

– Да-да, – подтвердил резидент, – по отцу она в родстве с Екатериной Скавронской – второй супругой Петра Великого; дядя ее матери – знаменитый Потемкин; муж, как вы, господа, вероятно, догадались, – князь Петр Иванович Багратион, связанный добрым приятельством с нашим корсиканцем.

– Даже так? – удивился я.

– Именно так, – утвердительно кивнул Палиоли. – Во время швейцарского похода Суворова Бонапартий так ловко умудрился приспособить батарею в день сражения у Чертова моста, что заставил бывших соплеменников открыть переправу гренадерам Багратиона. С тех пор они весьма дружны.

– Занятно, – резюмировал я.

– Но это еще не все, – обнадежил меня рассказчик, – мать Екатерины Павловны не так давно снова вышла замуж.

– И кто у нас муж? – радостно процитировал Лис слова известного принца-администратора.

– Граф Юлий Помпеевич Литта, – отчеканил совладелец «Банко ди Ломбарди» с таким пафосом, будто имя соотечественника звучало для него звоном золотых монет.

– Понятно, – кивнул я. – Командор Мальтийского ордена, адмирал орденского флота, а сейчас, если не ошибаюсь, шеф корпуса кавалергардов.

– Именно так, – подтвердил резидент, поглядывая на догорающие свечи. – Остается лишь добавить, что именно Литта привез Павлу I регалии великого магистра и с тех пор пользуется неизменной любовью у государя, чтобы портрет стал полным.

– Да, – протянул я, – эта княгиня – фигура высокого полета.

– Несомненно, – согласился наш непосредственный начальник. – Добавьте сюда еще и то, что с недавних пор она близкая подруга и наперсница супруги эрцгерцога Иосифа Александры Павловны, дочери императора Всероссийского. Вы сами понимаете, насколько высокого полета, эта птица.

– Замечательно, – почтительно заключил я. – Но к чему ей какой-то богемский граф? А кроме того, я питаю глубокое уважение к генералу Багратиону и, говоря по чести, не хотел бы заводить интрижки с его женой.

– Насчет этого можете не беспокоиться, – обнадежил Палиоли, – в последние годы князь озабочен разводом с ней и старается держаться подальше от любимой супруги. Дело в том, что при всех несомненных прелестях и достоинствах у княгини есть один маленький, но весьма аристократический недостаток: подобно всем Скавронским, эта особа не ведает счета деньгам. Она, ее мать и сестра уже давно промотали казавшееся несметным наследство именитых предков. Для того, чтобы Екатерина Павловна смогла выехать из России, князь Багратион был вынужден продать имение и погасить ее многочисленные долги. Но здесь эта прекрасная дама успела наделать множество новых. И хотя, по моим сведениям, она является негласным дипломатическим агентом российского правительства, суммы, которые ее светлость получает, смехотворны в сравнении с ее расходами. Так что, я полагаю, ей будет о чем пощебетать с графом Турном или же, если хотите, с его кошельком.

Я невольно отвернулся, чтобы скрыть досаду. Кому приятно слышать, что возвышенной прекрасной даме нужны от тебя не преданность, не любовь, не верная дружба, а нарезная бумага в цветных разводах и кругляши из металла, объявленного драгоценным.

– Однако, господа, время позднее, – банкир взял стоявший на столе колокольчик и требовательно потряс им, вызывая дворецкого, – я имею честь откланяться. Помните, завтра бал, смета его уже утверждена. Если хотите, поутру мой курьер доставит ее вам.

– Конечно, хотим, – встрепенулся Лис. – А как насчет всяких надбавок и подъемных для налаживания отношений и качественного охмурежа?

– Обговорим, – скороговоркой бросил финансист. – Главное, помните: княгиня приглашена, и завтра вы должны произвести на нее неотразимое впечатление.

– Легко сказать, – с сомнением заметил я.

– Война с Францией вот-вот начнется, – снова нахмурился резидент, – так что, сами понимаете, у нас нет ни времени, ни возможности устраивать эпопею с серенадами и терзаниями души. Вы не должны задерживаться в Вене, здесь вас могут случайно опознать.

Я тяжело вздохнул, демонстрируя согласие и понимание.

– Вот и славно. А теперь счастливо оставаться, меня еще ждут дела.

Дворецкий, образовавшийся из темноты в дверном проеме библиотеки, с подобострастным поклоном объявил, что экипаж его превосходительства коммерц-советника подан, и чопорный резидент, едва кивнув своим «давним приятелям», наконец покинул нас к вящей радости всего имеющегося в наличии оперативного состава.