Сеятель снов

После бара они отправились в отель, где остановился Натаниэль. Кэролайн опьянела и слегка повеселела. В ярком освещении комнаты он, наконец, увидел, что она старше его на несколько лет, но эта мысль пронеслась стремительно, незаметно, её возраст ничего не значил для Натаниэля. Она потянула вниз лямку чёрного платья, полностью обнажая изящное плечо, он остановил её руку и сжал в своей, крепко, но не сильно, затем притянул к себе и поцеловал. Сначала он целовал её губы, затем коснулся губами её лба, она чуть опустила голову, и он смог вдохнуть запах её волос.

‒ Не сегодня, ‒ сказал он, ‒ сегодня ты несчастлива.

‒ Я всегда несчастлива, ‒ ответила Кэролайн, но голос её выдавал – она не хотела его.

Она скинула туфли и сняла чёрный лифчик прямо через декольте платья, не оголяя грудь. Они завалились на большую кровать, болтая и смеясь вполголоса, она накрылась одеялом, Натаниэль устроился рядом, запрокинув руку за голову. Затем они надолго замолчали, но их это не беспокоило. Когда она уже начала засыпать, он посмотрел на её лицо, глаза, волосы. Несомненно, чтение лекций о постмодернистской литературе подарило ему куда больше впечатлений, чем он ожидал.

На утро он заставил её остаться в отеле, а сам пошёл к ней домой. Когда он вернулся в номер, она сидела на кровати и раскачивалась взад-вперёд, обхватив руками тонкие плечи, на одном всё ещё красовался большой сине-жёлтый синяк. Натаниэль сказал, что она может вернуться домой, ничего не опасаясь, и может забрать сына от сестры. Он также сказал, что на следующей неделе помощник адвоката принесёт ей документы на развод, уже подписанные Чарльзом Ходжезом, от неё потребуется лишь поставить подпись.

‒ Если ты подпишешь документы, вы с Итаном больше никогда не увидите Чарли. Тебе остается квартира, всё, что в ней, и ежемесячные алименты на сына.

‒ Что ты сделал? Как ты это сделал?

‒ Не важно как. Важно для чего. Ты свободна. Ты и Итан, вы оба свободны.

С того дня они больше не расставались. Наступило время их непродолжительного счастья. Она полюбила его не сразу, но он был к этому готов. Он долго не делал попыток затащить её в постель, хоть она совсем не возражала. Не возражала, но и не особенно хотела. Не настаивал Натаниэль и на том, чтобы они жили вместе. Он всё ещё работал в Париже. Приезжая в Карлайл, чтоб повидаться с Кэролайн, он познакомился с Итаном и начал делать осторожные попытки подружиться с мальчиком, но тот не особенно шёл ему навстречу. Натаниэль не торопил ни его, ни Кэролайн. Он продолжал уезжать в Париж и возвращаться, когда появлялась возможность, и вот однажды Кэролайн встретила его по-другому. Теперь он знал, что она готова к серьёзным отношениям. Они стали ближе, и теперь она не была ему просто благодарна. Сначала в шутку, затем уже всерьёз она стала спрашивать его о других женщинах, которые вертятся вокруг него в Париже, о молоденьких студентках. Он предлагал ей поехать с ним, пожениться и жить в Париже, но она не хотела уезжать. Поэтому он сам решил перебраться в Карлайл. Они поженились, купили дом, и настал момент появиться осколку от чашки.

У Натаниэля был дешёвый синий сервиз, который перешёл ему в наследство от матери. Это была единственная ценность, которой когда-либо обладала его мать, Натаниэль не любил этот сервиз, но хранил, чтобы не забывать о том, кто он и откуда. Когда они с Кэролайн разбирали коробки в гостиной, из кухни донёсся шум, что-то упало и разбилось. Они с Кэролайн переглянулись и помчались на кухню. Там, среди коробок и пакетов, сидел Итан, держа в руках осколок от разбитой чашки из синего сервиза и плакал, но не от сожаления, а от страха. Его настолько часто бил родной отец, что мальчик постоянно жил в ожидании ударов и взбучек.

‒ Я… я не хотел, ‒ всхлипывал Итан, ‒ это случайно.

‒ Перестань плакать, это всего-то старая чашка, ‒ сказал Натаниэль, подходя к мальчику.

Итан машинально отполз назад. Натаниэль миролюбиво протянул руку, показывая, что всё в порядке. Он достал из коробки целую чашку.

‒ Это всего лишь вещи, ‒ сказал Натаниэль, ‒ за разбитые или сломанные вещи людей не бьют, Итан. Я никогда тебя не ударю за то, что ты что-то разбил или сломал.

Мальчик внимательно слушал, повернув к Натаниэлю красное зарёванное лицо. По его коротким шортам расползалось тёмное пятно, Натаниэль сделал вид, что ничего не заметил.

‒ Вот, смотри. – Он уронил чашку на пол, и она с шумом разбилась. Итан дёрнулся как от пинка и отполз ещё немного назад. Сзади к Натаниэлю тихо подошла Кэролайн и взяла из сервиза ещё одну.

‒ Смотри, ‒ сказала она, показывая сыну чашку, словно он раньше никогда их не видел.

Она разжала пальцы, та выпала из рук, упала на пол и разлетелась вдребезги. Итан таращился на мать в полнейшем недоумении. Затем разбилась ещё одна, и ещё, и ещё.

‒ Ну давай же, Итан! ‒ упрашивал мальчика Натаниэль.

‒ Сегодня день битья посуды! Мне никогда не нравился этот проклятый сервиз.