Сеятель Ветра

На фоне монументальных гор поначалу было трудно разглядеть бесчисленное количество движущихся фигур – одетых в пепельные и бурые туники ангелов служения. Это их титанический труд способствовал возвышению пиков, но Ялдабаот не забивал себе этим голову. Его распирала гордость. Ему нравилось осознавать, что хотя Господь и является Архитектором, но надзор над строительством сосредоточен в его руках.

«Что за прекрасный мир», – думал он, тонкими пальцами касаясь наваленных на столе чертежей и карт. Да, он, безусловно, был доволен, ведь власть, которой он располагал, не имела себе равных среди живущих.

– Это место сведет меня с ума, – произнес Даймон Фрэй. – Когда у меня в последний раз была действительно чистая рубашка? У меня такое впечатление, что я воняю, мои лохмотья смердят гнилью, а меч покрыт налетом грязи. Я скоро забуду, для чего он служит. Кое-кто считает, что он для того, чтобы колупаться в зубах. Ты осознаешь, как долго мы тут торчим?

– Четвертый год, согласно летоисчислению Царства, – буркнул Камаэль. У него было тонкое, умное лицо и глаза, известные красотой чистого неба. Длинные до скул каштановые волосы он носил зачесанными назад.

– Его прекрасный новый мир! – Даймон сдавил пальцами виски. – Он сошел с ума. Он считает себя Создателем. Он скоро захлебнется собственным достоинством. Ничтожный, тщеславный демиург. Слышал, он называет себя правой рукой Господа? По-моему, протез звучит точнее. Он выкинул нас из Царства, потому что трясется от страха. Двенадцать тысяч ангелов Разрушения надзирают за насыпью гор, копанием рвов под реки, осушением болот и за другими безнадежными, грубыми гидравлическими работами. Когда тут закончим, он прикажет нам разбить клумбы, вот увидишь!

Камаэль вздохнул. То, что сказал Фрэй, было правдой, но не оставалось ничего другого, как стиснуть зубы и терпеть.

Даймон выпил последние капли вина в бокале, что держал в руке, и наклонился, чтобы дотянуться до кувшина, стоящего в тени за камнем.

– Эй! – крикнул он характерным, хриплым и немного глухим голосом, напоминающим плеск камней, брошенных в подземное озеро. – Кувшин пустой! Или мне кажется, или я реально вижу дно?!

От ближайшей группы работающих тотчас отделилась маленькая напуганная ангелица, сгорбленная под тяжестью большого кувшина.

– Извините, господа, – плаксиво простонала она. – Простите.

В ее глазах стояли слезы. Она начала неуклюже наполнять кувшин. Даймон отмахнулся от нее.

– Я сам, – сказал он устало. – Иначе ты меня обязательно обольешь.

Она поклонилась и убежала. У вина был кислый вкус, и оно определенно принадлежало к популярному виду, называемому бормотухой. Он скривился, провожая взглядом быстро убегающую девушку-ангела.

– Как думаешь, Ялдабаот специально выбрал для нас самую отвратительную прислугу, чтобы не порождать ненужных соблазнов? – впервые с начала разговора на хищном лице Даймона появилась улыбка.

Перед Камаэлем маячил тонкий профиль друга. Не впервые ему приходила мысль, что он не хотел бы встречаться с ним в открытом бою.

Даймон спокойно цедил вино. Черные волосы, откинутые назад, доставали до середины спины. На вытянутом лице сияли глубоко посаженные темные глаза. Его взгляд вместе с горловым голосом, который иногда переходил в неприятную хрипоту, мог вызвать дрожь даже у самых уверенных в себе.

Многие, включая Камаэля, восхищались Даймоном, но также боялись его и ненавидели. Правду говоря, сильная, тонкая рука, держащая бокал, принадлежала лучшему фехтовальщику Царства. Его происхождение также может служить источником зависти, поскольку Даймон был ангелом крови, чистой, опасной, могущественной, как Меч, которому он служил.

Мастера Меча составляли элиту рыцарства. Они были офицерами над двенадцатью тысячами ангелов Разрушения, прозванных саранчой, потому что после них оставалась только голая земля, без единой травинки. Руководил ими Камаэль, а их главной святыней был Меч, которым в Начале Времен Предвечный окончательно отделил Свет от Тьмы. Тогда были созданы первые, самые могущественные ангелы, которые должны были сразу же сделать выбор – принять сторону порядка или хаоса. Многие выбрали Тьму. Вскоре началась война, и в первых кровавых, но решительных стычках Господь сотворил своих лучших воинов – Ангелов Меча – и послал их в бой во главе саранчи. Послал в самую гущу безумства и бойни. Они заставили армию Тьмы отступить за пределы времени, но основы нового мира восстали на месте, залитом их кровью. В Царстве шептали, что это она придавала красный цвет планете Марс, а погребенное глубоко в земле железо происходило из их оставшихся на поле боя оружия и доспехов, навсегда запятнанных кровью, которую люди позже назовут ржавчиной.

Некоторые выжили. И именно их демиург Ялдабаот направил наблюдать за земляными работами в зарождающемся мире, который якобы имел особое значение в божественном плане Сотворения.

Даймон поднял бокал вверх.

– За Маршала каменщика и его непревзойденный талант творца!

Они выпили за язвительный тост. Их взгляды на мгновение встретились.