Сейчас и больше никогда

– Я здесь, здесь, – зашептала она в ладошку. – Дима, ждать так трудно… Если бы ты только знал!

Он пытался растолковать ей, что ждать осталось недолго, что он активно ищет квартиру, что со дня на день… Но она вдруг заплакала, по-детски тихо и горько.

– Ты лучше завтра мне позвони.

В трубке отчетливо было слышно, как в далеком Губернском Городе Саша глотает слезы. Дмитрий не хотел отпускать ее, но она настояла и, вернувшись к себе в комнату, дала волю душившим ее слезам.

Наутро Саша уже стыдилась своей вчерашней слабости, хотя Оля, с готовностью разделившая ее боль, держалась естественно и просто, как ни в чем не бывало.

«Она очень выросла», – подумала Саша, глядя, как аккуратно, по-взрослому ее дочка собирается в школу. Тетради Оля сложила в папку, ловким движением завязала белые шелковые тесемочки; папку убрала в специальное отделение портфеля, в другое сложила учебники, щелкнула «молнией» черного, расшитого бисером пенала.

И также умело, без суеты, Оля ухаживала за ней вчера: наливала чай, капала успокоительные, отвлекала разговорами про бабушку и про дачу.

Вообще они с дочкой сильно сблизились в последнее время, после того как, встретив Дмитрия, Саша рассталась с Ельчаниновым. Вечера она теперь проводила дома. Они ужинали, делали вместе уроки, смотрели телевизор или кассетное кино. Оля любила поговорить и порой касалась таких предметов, на которые Саша не знала, как и реагировать. В тихие советские времена, когда она сама была девочкой, родители в разговорах с детьми просто избегали подобных тем.

– Анина мама, – небрежно сообщила как-то Оля, – сделала одиннадцать абортов.

– Какой ужас! – воскликнула Саша. – А Аня откуда знает об этом?

– А теперь Анин отец себе другую нашел! Молодую! – Оля будто не расслышала вопроса. – Представляешь?

– Может, она аборты делала зря? – робко предположила Саша. – Дети бы остались…

– Куда столько? Одиннадцать детей! Их же не прокормишь! – солидно объяснила матери Оля. – Анька у нас в классе и так самая бедная. У нее колготки в резинку и дырявые сапоги! И голубая мечта, чтоб ей подарили тамагочи! А сама мать – в вытертой шубе, с хозяйственной сумкой.

Саша попыталась повлиять на дочь. Объяснила как могла: бедность не самый страшный порок.

– Да это все понятно, – вздохнула Оля. – Но по-моему, если уж так бедно живешь, лучше вообще не заводить никого!

– Ты не понимаешь! Все эти побрякушки в сравнении с родным человеком ничто!

– С родным? – Девочка усмехнулась холодной – недетской – усмешкой. – А Анька, если хочешь знать, стесняется своей матери! Когда мать в школу за ней приходит, она от нее прячется в туалете или в раздевалке.

– Кошмар! – Саша покачала головой. – Мы стараемся, тянем вас из последних сил, а вы еще будете нас стесняться?!

– Я-то тебя не стесняюсь, – улыбнулась Оля. – Ты в порядке. Некоторые тебя даже за мою старшую сестру принимают…

Саша и раньше подозревала, что дочка гордится ею. А уж после этой кутерьмы с телевидением…

– Саш, тут гости к тебе, – постучалась в дверь Валентина.

Саша мгновенно вскочила с дивана, заметалась по комнате. Сегодня у нее более или менее свободный день – с утра в редакции не требуется ее присутствия. В кои веки она позволила себе спокойно подумать, полежать… Так нет же! И кого это могло принести? Все дурацкая статья про образование!.. Саша сердито запихивала одеяло в комод. Хорошо, хоть Ольга имеет привычку убирать по утрам постель.

Взглядом загнанного зверя Саша окинула комнату, торопливо натянула джинсы и выглянула в коридор.

– А я к вам. – За дверью ее поджидала женщина. Высокая, с эффектно подстриженными светлыми волосами, одетая во что-то такое, чего не носят в Губернском Городе. Саша вздрогнула: дама, несомненно, приехала из Москвы. От Дмитрия? – Вы Александра Ивина?

Саша кивнула.

– Может, в комнате побеседуем? – мягко, но без улыбки предложила дама.

– Проходите. – Саша посторонилась, уступая дорогу гостье. – Садитесь вон в то кресло.

– Да у вас совсем как в антикварном музее! – проговорила женщина, пересекая комнату по диагонали. У стола она остановилась, вынула из сумки цветастую коробку конфет «Красный Октябрь». – Я читала вашу статью «Молодежь как объект социальных экспериментов». Она ведь так называется?

– Так. Но…

– Извините, не назвала себя. Я Мария Астахова. Представляю политический блок «Русские женщины». Слыхали о таком?

– Только очень поверхностно.