Сейчас и больше никогда

Дрова нашлись в подклети, в плетеном бочонке, и вскоре в широкой нише камина загудело пламя, озаряя его сине-зеленые майоликовые изразцы с фантастическими водорослями. Неровное оранжевое свечение наполнило спальню, и казалось, что вся она, состоящая из сказочных фигур, морд, ликов, вдруг ожила.

– Дима, смотри! – радостно вздохнула Саша.

Дмитрий сидел перед каминной решеткой, вороша в огне кочергой, отлитой в виде лапы дракона. Саша лежала рядом, положив голову ему на колени. Жаркие отблески ласкали их тела.

– Ты помнишь, какой печальный анекдот рассказала Мариша? – Саша запрокинула голову, глядя на Дмитрия.

– Они столько понарассказывали. И все печальное.

– Этот особенно. Тридцать первое декабря. Россия. Глухая провинция. Обыкновенная среднестатистическая семья, замученная финансовым кризисом, готовится к встрече Нового года. Дети наряжают елку, мать хлопочет на кухне. Отец снимает со стены ружье, выходит на крыльцо и пару раз стреляет в воздух. Заходит в дом и громко объявляет: «Дети, я только что застрелил Деда Мороза, подарков не будет».

– А этот разве веселее? Поймал мужик золотую рыбку, а она ему говорит: «Отпусти меня, что хочешь сделаю». Мужик отвечает: «Хочу стать Героем Советского Союза!» И остался мужик с двумя гранатами против пяти танков… Или вот этот. Идет Борис Николаевич по подземному переходу и видит: оборванный мужик стоит с протянутой рукой и просит: «Подайте, Христа ради!» Ельцин ему говорит: «Шел бы лучше работать, понимаешь». А мужик ему грустно отвечает: «Так я после работы…»

«Неужели, – удивленно подумал Дмитрий, – действительно существует где-то Ельцин, «Meбель фараонов», Елена?..» Все это сейчас представилось ему каким-то нелепым вымыслом, не больше. А реальность совсем другая: изумрудные звезды в небе, игра наяд под крики лебедей, парящая под облаками Жар-птица и Саша, ее горячие руки, губы… И еще анекдоты, анекдоты…

Утром на завтраке они опять сидели за одним столом со счастливой, убежавшей ото всех забот парой – Антошей и Маришей.

Им играл, как и вчера, оркестр. Но теперь к балалайкам добавились свирели и рожки. Как-то раз в 1900 году совместное звучание этих инструментов услышал В.В. Андреев. Пораженный мелодичностью и красотой звучания салазкинских свирелей и рожков, он включил их в свой знаменитый оркестровый ансамбль.

Мариша, радостно узнав, что Саша – журналистка, тут же выдала:

– Приезжает папа римский впервые в Париж. На вокзале на него налетает толпа газетчиков. Они наперебой выкрикивают вопросы: «Ваше отношение к парижским публичным домам?» Папа подумал: «Сказать что-нибудь положительное не позволяет сан, а высказаться отрицательно – потеряю аудиторию». И придумал оригинальный выход – сделал удивленное лицо и спросил: «А что, в Париже есть публичные дома?» Назавтра же все парижские газеты вышли с заголовком: «Первый вопрос папы римского на парижской земле: есть ли в Париже публичные дома?»…

– Они такие забавные! – прошептала Саша, обнимая Дмитрия.

Наяды уже спокойно, без всякого удивления наблюдали за ними.

– Кто «они»? – Дмитрий целовал ее тело.

– Маришка с Антошей, счастье мое. Тебе понравилось, как мы сходили в местный музей? Дима, ты должен знать: я безумно люблю тебя…

После утренней трапезы они все вместе, с Маришей и Антошей, посетили экспозицию, состоящую из собранных по русским губерниям икон, складней, крестов, домовой резьбы, расписных саней, прялок, кружев и народной одежды. Но даже среди музейной тишины Антоша с Маришей перебивали друг друга.

– Это вы продаете ореховую спальню? Да. А посмотреть можно, где она у вас? А вон, в углу… Так это же собачья конура?! Орех, выходи, я твою спальню продавать буду!..

– Желанный мой, ты счастье мое, – шептала Саша. – Я хочу, чтобы ты знал об этом…

Глава 12