Сейчас и навечно

Голлуэй прочистил горло и принялся за чтение.

– Мои клиенты, Джеральд и Элис Эббот, настоящим хотят отозвать свое ходатайство об опеке над Оливией Эббот. Этим заявлением они прекращают действие заявления и требуют, чтобы результаты теста на отцовство оставались запечатанными на неопределенный срок и/или были уничтожены. Кроме того, они, как родители умершей Молли Эббот, добровольно вписывают в свидетельство о рождении Сойера Хааса, признавая его единственным опекуном Оливии Эббот, как того требует закон.

На меня словно обрушилась лавина. Едва я осознал первое предложение, прочитанное Голлуэйем, как он принялся за следующее. Ошеломленный, я взглянул на Джексона, который изо всех сил старался не вскочить с места. Повернулся к Дарлин, сидевшей рядом с Генриеттой. Ее ладони были прижаты ко рту, слезы текли по щекам. Наконец мой взор привлекли Эбботы. Доброе лицо Элис было залито слезами, а Джеральд плотно сжимал губы. Они крепко держались за руки на столе.

Я открыл рот, чтобы что-то сказать, не совсем уверенный в том, что именно из этого выйдет, но Голлуэй продолжал читать:

– Эбботы также выразили желание выплачивать алименты на ребенка в размере пяти тысяч долларов в месяц до тех пор, пока не станут известны результаты экзаменов мистера Сойера Хааса и не будет обеспечено его трудоустройство. Эта поддержка предоставляется без каких-либо оговорок и условий. – Голлуэй посмотрел на меня и улыбнулся. – На этом все.

Судья нахмурился.

– Осознают ли ваши клиенты, мистер Голлуэй, что отказ от всех притязаний на опекунство – постоянное и частичное – означает, что любое посещение или контакт с Оливией Эббот остается исключительно на усмотрение мистера Хааса?

– Полностью осознают, Ваша честь. Но они надеются, что мистер Хаас учтет их веру в то, что он является настоящим отцом Оливии, и что он готов предпринять шаги, которые окажутся лучшими для всех сторон.

Я снова подтолкнул Джексона, который не нуждался в подсказках. Он вскочил на ноги.

– Он сделает это, Ваша честь, – сказал Джексон, и я немного удивился взволнованному тону друга. – В глазах закона решение судьи имеет больший вес, чем слова человека, но в данной ситуации я уверен, что честь и долг этого человека перед дочерью гораздо важнее любого решения… или анализа крови. – Он повернулся к Эбботам. – И лично от меня, спасибо вам. Большое спасибо от его и моего имени.

– И от меня тоже, – тихо сказала Дарлин со своего места.

– Аминь, – взмолилась Генриетта, будто мы были в церкви.

Судья тяжело вздохнул, но на его губах промелькнула тень улыбки.

– Что ж, это самое нестандартное слушание по делу об опеке, на котором я когда-либо председательствовал, но раз Эбботы отзывают свое ходатайство, у меня нет причин отказать в их просьбе. Результаты теста на отцовство будут уничтожены, и, мистер Хаас, вы вправе подать добровольное заявление на признание отцовства. Дело закрыто.

Он ударил молотком, и звук был похож на хлопок двери, которая захлопнулась перед ужасным будущим и открылась в настоящее. Я стоял на дрожащих ногах, когда ко мне подошли Эбботы.

– Я… не знаю, что сказать, – прохрипел я. – Спасибо кажется мне недостаточно сильным словом.

Элис протянула руку и легонько коснулась моей щеки.

– Оливия любит тебя больше, и больше всего на свете мы желаем ей именно этого. Мы хотим, чтобы она была счастлива. А без тебя это было бы невозможно.

Я кивнул, стиснув зубы.

– Я люблю ее. Невероятно сильно. И обещаю, что буду рядом с ней до конца своих дней.

– Мы завершили покупку квартиры у побережья, – сообщил Джеральд охрипшим голосом. – Там есть свободная комната, где она сможет оставаться. Когда будет навещать бабушку с дедушкой?

Последнее предложение больше походило на вопрос, и я немедленно захотел стереть все сомнения в их головах.

– Только убедитесь, что в комнате есть кубики. Вы же знаете, как она их обожает.

Джеральд замер на мгновение, задержав на мне взгляд, и разразился смехом. Он пожал мне руку, а затем притянул к себе и крепко обнял. Элис присоединилась, и я вдруг ощутил, как огромное пустое пространство в моей жизни, – о существовании которого я даже не подозревал, – заполняется всем, чего я когда-либо хотел.

Мой взгляд нашел заплаканную Дарлин, стоявшую позади Элис, и она снова показала мне два больших пальца.

«Она – все, что я когда-либо хотел».

Я махнул ей рукой, и она тут же медленно захромала в нашу сторону. Джексон оказался быстрее. Он подхватил ее на руки и понес к нашей маленькой группе. К нашей семье. И последняя деталь встала на место.

Глава 28. Дарлин

Мы забрали Оливию у Елены, а затем она с детьми, Джексон и Генриетта, Эбботы, Сойер и я отправились на поздний завтрак в «Нопу». Оливия визжала от смеха, когда ее передавали из рук в руки, чтобы как-то занять, пока нашу гигантскую группу рассаживали за столик.

– Надеюсь, нам не достанется тот же официант, что и на первом свидании, – сказала я Сойеру. – Он сойдет с ума, пытаясь понять, как мы сразу перешли к семейке Партриджей.