Сейф дьявола

— Номер, случайно, не запомнили? — перебил его Вольман.

— Номер не запомнил, — лениво ответил мастер, — но знаю водителя такси. Это мой знакомый, иногда я ему помогаю. Его зовут Конрад Губер…

Компания, в которой работал Губер, вызвала его по радио.

— Ну как же, помню, герр комиссар, — с достоинством ответил шофер и провел пальцем по темным усам. — Уже в годах, но еще ничего…

Комиссар показал ему фотографии Райн.

— Точно, она, — кивнул таксист. — Теперь вас будет интересовать, где я ее высадил, не так ли, герр комиссар?

— Именно так, герр Губер, — согласился с ним Вольман.

Шофер еще раз пригладил усы и взглянул на часы:

— Вот так, время уходит и работа тоже… Итак, чтобы не задерживаться… эта женщина вышла у «Коррины» недалеко от вокзала…

— Вошла в пассаж? — перебил его комиссар.

— Да, вошла, герр комиссар… Больше мне ничего не известно.

— Вы и так очень нам помогли, — похвалил его Вольман.

Потом комиссар с группой криминалистов выехал к «Коррине».

Шесть этажей страховой компании можно было не принимать во внимание, потому что в то время, когда Райн вышла из такси, рабочий день уже закончился, а сторож уверял, что туда не могла проскользнуть даже мышь. Оставался пассаж и бар «Коррина».

В торговом центре было около десяти магазинов и дамская парикмахерская. Магазины были уже закрыты, а в парикмахерской убирали инструменты две запыхавшиеся девушки, которые ничего не знали и с нетерпением ждали шефа. По их словам, он вышел куда-то на минуточку. Действительно, через некоторое время шеф появился.

— Чем могу служить, герр комиссар? — любезно осведомился он.

— Вы сегодня не видели эту женщину? — спросил Вольман и показал фотографию Райн.

Парикмахер внимательно посмотрел на фотографию, наморщив лоб так, что казалось, он вот-вот лопнет.

— Сожалею… — через минуту ответил он.

Вольман пошел к выходу, но внезапно повернулся и добавил:

— Вам известно, что дача ложных показаний преследуется законом? Речь идет о серьезном случае. Эта женщина ссылается на вас… Ее обвиняют в том, что она на своей машине сбила человека, а она утверждает, что именно в это время была у вас…

— А в какое время, герр комиссар? — быстро отреагировал парикмахер.

— Во время грозы…

— Так, после пяти часов, — перебил его парикмахер и, задумавшись, склонил голову. Потом вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и вскрикнул: — Ну конечно, здесь была одна женщина! Разрешите-ка взглянуть на фотографию еще раз. — Парикмахер подошел поближе к свету и уставился на фотографию. — Конечно, конечно… — затараторил он и взглянул на комиссара. — Эта женщина действительно была здесь в то время… только на фотографии она блондинка, а я сделал из нее брюнетку.

Комиссар Вольман глубоко вздохнул:

— Вы можете подтвердить это под присягой?

— Разумеется, герр комиссар, — ответил парикмахер, — это чистая правда. Я сразу ее не узнал… — Парикмахер улыбнулся и развел руками: — Нотариус, священник, врач и парикмахер — профессии, имеющие свои тайны, герр комиссар… но, конечно, если речь идет о таком серьезном деле, я должен содействовать закону.

— И правильно делаете, — сказал Вольман и вышел.

В своем кабинете он подготовил новый словесный портрет Райн и передал его ночной смене. Потом позвонил по телефону Йохену Ноймайеру, сообщил о ходе следствия и удовлетворенно потянулся в кресле.

25

Полковник Говард сделал все, что от него требовалось, и теперь ему оставалось лишь ждать результатов. Он сидел на вилле у телевизора рядом с молчаливым Браудером и скучал.

— Что бы вы сказали, Гарри, — внезапно проговорил полковник, — если бы мы вышли прогуляться?

Браудер кивнул, и полковник продолжал:

— Я думаю, можно и пропустить по рюмочке… Поищите какое-нибудь кафе.

Браудер перелистал несколько газет. И то, что он выбрал бар «Романе», было неслучайно: его реклама оказалась самой броской.

— Ну что ж, посмотрим, — согласился Говард.

Через час они уже ужинали в отдельном кабинете роскошного бара, отличавшегося умеренными ценами, отличным обслуживанием с иголочки одетых официантов и толпой экстравагантных девиц, очевидно, являвшихся одним из компонентов интерьера.

— Какое мнение у вас сложилось о Штрайтцере? — спросил Говард, отодвигая тарелку.

— Я не люблю немцев, сэр, — коротко ответил Браудер.

— Вот как? — удивился Говард. — Как же вы пришли к этому?

— Просто не люблю. — Браудер замолчал и внимательно посмотрел в сторону стойки бара, к которой в этот момент подошел как всегда одетый в пурпурный смокинг Дин Пауэлл, беседуя с заискивающей перед ним платиновой блондинкой.

Говард перехватил взгляд Браудера и усмехнулся:

— Однако немки не гладят вас против шерсти, не так ли?

— А что здесь делает…

— То же самое, — перебил его полковник, — что делают эти дамы во всех барах мира.

— Я не имею в виду девицу, сэр. Я говорю о парне, который болтает с ней.

Говард еще раз взглянул на стойку:

— Он выглядит как эстрадный певец или что-то в этом роде. Вы его знаете, Гарри?

— Да, сэр. Это английский агент Дин Пауэлл.

— Он вас тоже знает?

— Конечно… Мы познакомились с ним на Ближнем Востоке.