Сейф за картиной Коровина

– В общем, вычислили мы вашего «доброжелателя», прозваниваем сейчас, уточняем. Полной уверенности пока нет, но, похоже, мы на верном пути.

– Вячеслав Алексеевич! – окликнула его секретарша.

Она была смущена, и Вячеслав Алексеевич сразу же это понял.

– Прошу прощения, но я не смогла воспрепятво-во-вать… – Она заблудилась в буквах и от этого еще больше растерялась.

– Что такое?

– У вас в кабинете…

– Кто?

– Ваша жена.

– Я не женат.

– Она так сказала.

– Кто именно?

– Настя.

– Понятно, – сказал он, хотя это было не так.

Получалось, что, оставив Настю спящей в постели, он неожиданно находит ее в своем кабинете.

Настя сидела в его кресле и с любопытством просматривала документы, лежавшие на столе.

– Что ты здесь делаешь? И вообще, что за привычка рыться в чужих бумагах? – возмутился Вячеслав Алексеевич.

– Не волнуйся, даже если найду схему проезда к твоей любовнице, то все равно не поеду, – развязно отшутилась она, но, увидев его лицо, осеклась. – Тише, Славик, это не то место, где нужно выяснять отношения.

– Не смей разговаривать со мной, как с… – Он не сумел найти правильного слова.

– Что же мне, дядей Славой тебя называть, что ли? – ехидно возразила она.

Вячеслав Алексеевич молча сел в кресло по другую сторону стола. Вглядываясь в ее лицо, он вычислял причину, по которой она всю дорогу гнала машину, чтобы опередить его.

– В чем дело, почему ты здесь?

– Удивился, ага! – Настя игриво подскочила с кресла, обежала стол и повисла на его шее.

– В чем дело, я тебя спрашиваю…

– Мне нужно поговорить с тобой.

– А мы не можем поговорить дома, вечером?

– Вот именно, у тебя дома… – отчетливо проговорила Настя.

– Не понял.

– Это твой дом, и я не имею к нему ни малейшего отношения.

– К чему ты клонишь?

– Славик, давай поженимся, а? Я хочу быть твоей женой, порядочной женщиной, достойной уважения.

– Откуда вдруг такая добродетель? – пробормотал «Славик».

Он и не знал, что Настя лишь повторила слова матери.

Накануне вечером они долго разговаривали, и Серафима Петровна сказала, что пора брать ситуацию под контроль. Ее не устраивало неопределенное положение дочери. И Настя с ней согласилась. Ее тоже не устраивало собственное положение. Именно поэтому, проснувшись сегодня утром, Настя заторопилась в город. Следуя наставлениям матери, она не хотела разговаривать дома.

– Обязательно говорить об этом здесь? – спросил Вячеслав Алексеевич.

– Здесь и сейчас.

– Хорошо, – задумчиво произнес он и сделал паузу. – Я не буду тебе говорить о том, что ты, может быть, еще встретишь молодого достойного парня. Наверное, это было бы лицемерием, хотя именно так все, скорей всего, и закончится.

– Ну-у, я не знаю-ю… – протянула Настя.

– Помолчи. Так вот, повторяю тебе то, что уже говорил однажды. Просто ты забыла. Я не могу на тебе жениться.

– Скажешь почему?

– Нет.

– Ну и прекрасно! Так даже лучше! Хотя я и сама знаю. Это все из-за нее. Тихоня хренова! Тю-тю-тю, сю-сю-сю… Вячеслав Алексеич, подпишите, Вячеслав Алексеич, зайдите…

В кабинет заглянула секретарша.

– Простите, у вас все хорошо? – и тут же прикрыла дверь.

– О ком ты? – спросил Вячеслав Алексеевич.

– Об этой твоей Кузнецовой Еленочке Петровне! – с ненавистью выкрикнула Настя. – Ходишь, как кот, вокруг нее, облизываешься, а съесть не моги! Тетка-то замужем и фиг тебе разведется. Думал, я ничего не вижу, не замечаю? Дуру нашел! Я все-е-е вижу…

Настя заплакала. Молча достав платок, он протянул его ей.

– Поезжай домой, Настя. Мне некогда.

Выскочив из кабинета, она быстро пробежала мимо секретарши. В коридоре неожиданно остановилась и с ненавистью пнула ногой ближайшую дверь, да так, что та распахнулась.

За столом сидела Елена Петровна Кузнецова. Она подняла глаза и внимательно посмотрела на разъяренную Настю. А ту уже понесло:

– Ты что, думаешь, нужна ему очень? Славик сто раз мне говорил, что ты старая. Ста-ру-ха. Улавливаешь? На двух стульях усидеть хочешь? И муж, и любовник? Не выйдет! Я тебя выведу на чистую воду!

Елена Петровна медленно сняла очки, положила их на стол. Потом встала и подошла к замолчавшей вдруг Насте. Взяла ее за плечи, развернула и, вытолкнув в коридор, закрыла за ней дверь.

– Сука! – выругалась Настя. – Обязательно наябедничает.

Она ехала домой и, глядя на дорогу, вспоминала, как познакомилась со Славиком.

Тогда они с матерью только приходили в себя после смерти отца. Оказавшись в коммунальной квартире, Настя долго не могла свыкнуться со своим новым статусом. У нее не было привычки по утрам ждать, пока освободится ванная или туалет. Ее разрывало от злости, когда нужно было пожарить картошку, а на кухне не было свободной конфорки. Ко всему приходилось привыкать. На плаву ее держала только вера, что Москва – большой город и в нем отыщется теплое местечко и для нее.

Постепенно она освоилась в новой жизни, и тут мать разрешила ей поехать в Истринский санаторий. Отец подруги работал там физиотерапевтом и устроил им две путевки. Не бог весть какое развлечение, но за неимением лучшего Настя ценила то немногое, что у нее было. Она искренне верила в везение и никогда ни от чего не отрекалась.