Сеющие смерть, или Кто заказывает террор

Когда из слова «террор» родилось слово «терроризм», отразившее некое новое явление социальной действительности? Вероятно, в момент первых восстаний рабов против своих господ еще в древние века. Это должны показать историки. В данном случае это не важно. Несомненно одно: появление этого слова — итог не словесных упражнений, а отражение в нем (слове) неких новых, до той поры неведомых социальных отношений. «Терроризм» — это хоть и производное, но относительно самостоятельное явление и понятие, рядоположное сущности и содержанию явления и понятия «террор», однако не сводимое к нему. Это значит, что данные понятия не являются взаимозаменяемыми. На мой взгляд, будет ошибкой сказать также, что террор — это метод терроризма. И наоборот. В первом случае понижается в значении, низводится до второстепенной роли ключевое слово всей системы знаний о терроре и терроризме — слово и понятие «террор». Во втором случае подсобным становится самостоятельное социальное явление и понятие «терроризм», которое исторически уже наполнилось собственным содержанием. Мне кажется, что такая манипуляция словами и понятиями — это ошибка с точки зрения как формальной, так и диалектической логики.

Думается, можно говорить о наличии общего «ядра» в сущностях террора и терроризма как социальных явлений.

Как уже говорилось, прямой перевод слова «террор» — «страх», который и составляет его смысл. Но о каком страхе речь? О страхе (боязни) высоты, темноты, замкнутого пространства и т. п.? Нет. Такие виды страхов относятся к разряду природных инстинктов или психических расстройств. Террор же имеет назначение— устрашить. Каким способом? Посредством насилия. Ради чего? Ради вполне определенной (не важно, какой по характеру) цели. В какой форме? В форме войны, которая является не столько способом естественной внутривидовой борьбы в сообществе социальных животных (людей), сколько их социальным изобретением.

Люди придумали часы, чтобы они отсчитывали время; термометр, чтобы измерять температуру; барометр, чтобы он показывал атмосферное давление и т. п. Их сущность состоит в этих назначениях. Война, террор и терроризм также имеют свое назначение, и оно состоит в том, чтобы с помощью насилия добиваться желаемых целей, которыми в обобщенном виде служат Власть, Богатство, Слава.

Рассуждая о терроре и терроризме, невозможно не коснуться вопроса о соотношении этих понятий с понятием «война». Ибо эти понятия родственные по существу, по своей природе, назначению, функциям и целям. На мой взгляд, война соотносится с террором и терроризмом как род и вид. Террор и терроризм есть особые, специфические виды войны, не предполагающие объявления войны и ее ведения с помощью вооруженных сил. Если заглянуть в историю человечества, то мы обнаружим там феномены, которые не назовешь войной в полном смысле этого слова, но которые, однако, подпадают, на мой взгляд, под понятие «международный террор».

Известно, например, почти 120-летнее противостояние Рима и Карфагена в III–II веках до нашей эры, которое характеризовалось не только вооруженными схватками, но и длительными периодами их отсутствия, когда войны в «чистом» виде не было, но не было и подлинного мира. Враждующие стороны изматывали друг друга морскими блокадами, провоцировали народные восстания на территории противника против властей, вели шпионаж, подрывные (сегодня сказали бы «диверсионные») действия, тайную дипломатию с целью переманивания союзников и т. п. Как назвать состояние «ни войны— ни мира» в межгосударственных отношениях, когда каждая из противных сторон в течение многих лет живет в постоянном напряжении и страхе перед нападением противника, нагнетающего с помощью различных изощренных способов атмосферу опасности и угроз? Это, конечно же, межгосударственный террор — предвестник полномасштабной войны с применением всей мощи вооруженных сил. Наверное, это все-таки более точное по существу определение, чем термин «холодная война», родившийся в пору «мирного сосуществования» враждебных друг другу социально-экономических и политических систем XX века — социализма и капитализма.

Внутривидовая агрессия является важнейшей функцией сохранения вида не только в животном, но и человеческом мире. Но если борьба за «территорию» (среду обитания) и самку внутри вида животных ведется на основе инстинктов, то человек взглянул на агрессию с точки зрения полезности. Вопрос о пользе борьбы за сохранение вида научно обосновал Дарвин. Но догадывались об этом люди давно и придумали, как дать выход этой стихийной силе, в каком направлении и в каких целях ее использовать, в какой форме ее <ютлить». Эта форма — война с ее различными видами и типами, но единой сущностью: насилие в форме вооруженных действий (войны) с целью достижения своих интересов. Эта сущность войны — в ее предельно общем и потому предельно «бедном» смысле — остается неизменной с момента ее изобретения и поныне.