Начатая в Афганистане акция получила статус большой и долгой войны, планируемой на десятилетия вперед. Буш заявил, что приобретаемый опыт будет использован в других регионах мира. Война для Америки — средство, чтобы переделать мир. А саму себя?.. В одном из обращений к нации Буш призвал американцев двигаться дальше, чтобы наглядно «показать всему миру, на что способна Америка».
Формируя альянс в борьбе с мировым терроризмом, президент США Д.Буш бросил лозунг, который десятилетиями использовали еще террористы конца XIX века: «Кто не с нами, тот против нас». Наверное, истина видится Д.Бушу в этой формуле, которая сама по себе уже является объявлением войны. Очень грубая, очень плохая политика. Что ж, многими людьми истина изготавливается сообразно их выгоде. Что выгодно, то и истинно. Искать истину — адский труд; но и найдя ее, от труда не избавишься: теперь ради истины надо переделывать себя. Зачем? Сила есть, ума не надо. Власть позволяет придать статус истины даже глупости и наивности, которые никто не понимает, но все им верят. Так мы живем столетиями. Но вот лимиты на лицемерие и ложь исчерпаны. Мир стал настолько сложен, противоречив и конфликтен, угроза «конца света» столь велика, что разрешить все проблемы только с помощью силы невозможно. Это понимал поэт Гораций и великий завоеватель император Наполеон, чьи высказывания я вынес в самое начало книги.
И все-таки не удержусь, скажу еще несколько слов по поводу «момента истины для США». Потому что это момент истины и для всего мира, а значит, и для меня лично.
Если все-таки браться за ее поиск, то я бы стал исходить из представления, что истина — это то, что упрощает ситуацию в мире, тогда как ложь и лицемерие ее усложняют и сеют хаос. Л.Н.Толстой, написавший бессмертный роман «Война и мир», говорил: «Величайшие истины — самые простые». Мне кажется, что если из словосочетания «война и мир» вычесть слово «война», то это и будет искомая истина. Мир. Момент истины в противоборстве США с «остальным миром» состоит в том, чтобы умиротворить себя, умерить свои аппетиты и амбиции, стать для мира «добрым дядей Сэмом» и так далее и тому подобное. Переосмыслить себя. Переопределить смысл своего существования в мире, перенацелить свою внешнюю политику. И тогда — как повелевает один из основных тезисов либерализма — пусть растет, что может расти. Разные расы. Разные народы. Разные культуры. Разные общества. И ничего универсального, обязательного для всех. И ничего «самого лучшего» и «единственно верного». На тропе войны победы для США не будет. Выигрыши частных сражений еще ничего не значат. Надо видеть: не менее быстро, чем темпы глобализации, растут ряды антиглобалистов. Втом числе внутри «золотого миллиарда». И они объединятся с «остальным миром» рано или поздно. Это надо бы понять.
Вообще, я думаю, человечество ждет появление труда (не важно, научного или художественного) с названием «Мир и война». Его отличие от произведения Л.Н.Толстого могло бы заключаться в том, что на первом плане были бы люди, живущие не в обстановке войны с мечтами о мире, а люди, живущие и страдающие в условиях мира, которых война не коснулась, которые не знают, что это такое, которые не являются героями. Жизнь негероических людей — возможно ли это когда-нибудь? В принципе, наверное, да. Не случайно же в Севильской декларации о насилии (Перу, 1986 г.), написанной учеными из разных стран мира, справедливо говорится о том, что война не обусловлена генами, «неуравновешенностью сознания», «человеческой натуры» или «инстинктов», а является социальным изобретением; при этом «род, который изобрел войну, способен изобрести мир».
В философии уже давно не отождествляют силу с насилием. Складывается интеллектуальная традиция ненасилия (М.Ганди, МЛ.Кинг и др.). В рамках философии политики вырабатывается взгляд, согласно которому сотрудничество с населением является более существенным и важным для политической власти, чем даже легитимное насилие, не говоря уж о насилии незаконном. Уже почти восемь лет ЮНЕСКО реализует программу «Культура мира» (ее автор Ф.Майор, бывший Генеральный директор ЮНЕСКО), смысл которой состоит в том, чтобы заменить «культуру» войны культурой мира.[19]