Сэйв (СИ)

— Ладно.

— Ладно, — шепчу я и накрываю ее губы поцелуем.

Спустя сорок минут мы принимаем душ и начинаем собираться на прогулку. Эмили надевает теплый спортивный костюм красного цвета и обувает черные кроссовки. Когда она достает из кармана своей черной дутой куртки красную шапку с белым помпоном, я начинаю смеяться.

— Ты похожа на гнома, — сквозь смех произношу я.

— А ты на Шрека.

Осматриваю себя в зеркало, встав позади Эмили. На мне темно-зеленая куртка в цвет ее глаз, такого же цвета спортивные штаны и белые найки.

— Почему на Шрека, а не на Халка?

— Халк сексуальный, — прикусывая губу, произносит она. Вскидываю бровью.

— А я, значит, не сексуальный?

Эмили поворачивается ко мне, встает на цыпочки и обхватывает руками мою шею.

— Какая разница?

— Ты невыносима, Эм.

— Ты тоже.

Наши губы соединяются в поцелуе, и я призываю на помощь всю свою выдержку хоккеиста, чтобы наша одежда не полетела на пол прямо сейчас. Отстраняюсь от булки и протягиваю ей свою руку.

— Пойдем.

Мы спускаемся на парковку и садимся в мою машину. Эмили подключает свой телефон и включает альбом «TheScore». Я улыбаюсь и обхватываю ладонью ее колено. Она накрывает мою руку своей, и я переплетаю наши пальцы, нежно поглаживая большим пальцем руки ее хрупкое запястье.

Все это кажется таким обычным. Словно я делал это сотни раз. Я стараюсь не думать о том, что происходит между нами. Мне хорошо, когда булка вот так просто сидит со мной рядом. И мне не хочется ничего загадывать.

— А ты, оказывается, романтик, — произносит Эмили, когда мы подъезжаем к Рокфеллер-центру.

— Почему?

— Это же самый романтичный каток Нью-Йорка!

— Это просто каток, Эмили.

— Но у нас же свидание?

— Свидание.

— И ты привез меня на самый романтичный каток Нью-Йорка!

— Пойдем уже, булка.

— Почему ты называешь меня булкой?

— Ты пахнешь ванилью.

— Почему не кексиком или пирожком?

— Почему ты так много болтаешь?

— Почему ты так мало болтаешь?

— Я проиграю в этой войне, да?

— Похоже на то. — Эмили широко улыбается и берет меня за руку. В этой девушке столько искренности, столько энергии и жизнерадостности, что не замечаешь, как становишься таким же. И вот я, грозный и вечно недовольный всем вокруг, уже улыбаюсь и держу за руку крошечную брюнетку.

Мы подходим к прокату коньков и, взяв две пары, садимся на скамейку. Я опускаюсь на колени и помогаю Эмили зашнуровать коньки. Пока я делаю это, она не шевелится. Поднимаю свои глаза и спрашиваю:

— Все хорошо?

— Да.

— Тогда почему ты так напряжена?

— Я просто… не ожидала, что ты такой заботливый.

Уголки моих губ растягиваются в подобие улыбки, и я наклоняюсь вперед, оставляя на ее теплых губах целомудренный поцелуй. Затем сажусь с ней рядом и занимаюсь своими коньками.

Через несколько минут мы выходим на лед. Сегодня суббота, каток переполнен людьми. Ледовое покрытие усыпано снегом, который шел на протяжении всего утра. Над нашими головами развешаны гирлянды с желтыми маленькими лампочками. А из динамиков играет песня Джастина Бибера.

— Смелее. Я не дам тебе упасть. — Я встаю лицом к Эмили, спиной по направлению движения, и беру ее за обе руки.

Она шумно выдыхает и пристально смотрит на меня своими глазами цвета малахита. А затем делает шаг вперед. И еще один. И еще. Уже спустя полчаса Эмили может самостоятельно скользить по льду. Но я все-равно держусь рядом, ведь я пообещал, что не дам ей упасть.

Какой-то парень разгоняется недалеко от нас и, споткнувшись, летит прямо на булку. В последнюю секунду успеваю схватить ее и упасть на спину вместе с ней, смягчив ее падение своим телом. Эмили лежит на мне и взволнованно проводит ладонью по моему лицу.

— Ты в порядке?

— Немного больно, но я выживу.

— Ладно. Когда мы вернемся домой, я поцелую все, что у тебя болит.

Она прикусывает губу, и я, счастливо улыбаясь, откидываюсь головой назад.

— О, Господи, мне так жаль, простите, сэр!

Над нами склоняется мальчишка лет шестнадцати. На нем шапка с символикой «Пингвинов», а значит, сейчас он меня узнает, и весь город будет знать, как Мэттью Дэвис отдыхал на катке перед важным дерби.

— Ой, это же вы!

Вокруг нас собирается толпа, и я слышу восторженные голоса:

— Это же Нью-Йоркский Пингвин!

— Сам Мэттью Дэвис!

— А можно с вами сфотографироваться?

Сажусь на льду, продолжая держать в руках булку, а затем помогаю ей встать на коньки и встаю сам. Эмили смотрит на меня с ужасом, а затем шепчет:

— Давай уйдем? Нам нужно поговорить.

The Score — рок-группа.

Джастин Бибер — поп-певец.

Глава 12

Эмили.

Шесть дней спустя я сижу в своем кабинете на крутящемся стуле из коричневой кожи и смотрю статистику игроков. До конца дня мне нужно составить график интервью, предоставить информацию маркетологам, забронировать гостиницы для выездных матчей в следующем месяце и узнать у главного спонсора по поводу грядущего благотворительного мероприятия.

Но вместо того, чтобы приступить к выполнению хоть чего-либо из вышеперечисленного, я уже около получаса смотрю в одну и ту же строчку и не могу ее запомнить.