Секира Перуна

– Как приятно находиться в обществе джентльменов! – послышался вдруг насмешливый голос Александры. – Только настоящие джентльмены способны по-настоящему обидеть девушку, и вообще они слишком гордые, чтобы замечать чужие страдания!

Удивленная неожиданным заступничеством, Арина растерянно оглянулась и посмотрела на Сашу. Та явно была разгневана – ноздри тонкого носа трепетали, а на скулах появился легкий, едва заметный румянец.

– Вот-вот, – присоединилась Динка, завершив образование женского триумвирата, противостоящего бездушной мужской двойке, – девушку всякий обидеть норовит. А у нас в стране, между прочим, эта… юридическая…

– Презумпция невиновности? – на автомате подсказал Глеб.

– Вот-вот! Она самая! – обрадовалась девочка и шагнула к парням, задорно уперев руки в бока. – Вот тебе бы, Глеб, было приятно, если бы тебя во всех грехах подозревали?

– Дин, не вмешивайся, – вяло отмахнулся тот, – ты еще не понимаешь…

– Ах не понимаю?! – голос Динки сорвался на крик. – Ты что, хочешь сказать, что я маленькая дурочка, и только вы – взрослые и умные?! Видела я вас, взрослых и умных, в деле!..

Ребята, не ожидавшие Динкиной вспышки, смотрели на нее недоуменно.

– Спасибо, – тихо сказала Арина, – спасибо, девочки. Я сказала правду. Но если никто не хочет мне верить…

– А можно ли тебе верить? – вдруг не выдержал Северин.

Он повернулся к ней – натянутый как струна. Губа закушена, руки сжаты в кулаки.

– Я тебя никогда не обманывала, – произнесла девушка, глядя ему прямо в глаза. – Ты сам не захотел меня слушать… Ну что же ты? Если хочешь ударить – ударь!

И она закрыла глаза, словно сдаваясь на его милость.

Северин вздрогнул, словно его самого ударили, и опустил руки.

– Извини… Извини, пожалуйста, – прошептал он, в синих глазах сверкнуло что-то… Может быть, слезы?..

– Пойдем, – Александра потянула Глеба за руку. – Им нужно поговорить.

Он кивнул и послушно пошел за девушкой. Динка фыркнула, покосилась на парочку и последовала за друзьями, бормоча под нос что-то про розовые сопли.

Северин и Арина остались одни на вершине кургана.

Время уже перевалило за полдень, над землей висел зной, сладко пахло разогретыми листьями и хвоей, внизу серебрилась река, лениво перекатывающая свои воды.

Все это Северин воспринимал словно со стороны, со смутным чувством нереальности.

Арина молчала, глядя куда-то на реку. И это молчание не было враждебным. Напротив, с каждой секундой оно все более соединяло их, наполняло взаимопониманием и казалось содержательнее любого разговора. Северин всей кожей, всей обнажившейся вдруг душой чувствовал, что эта девушка создана для него, она – единственная, кто нужен ему в жизни.

Арина оглянулась и посмотрела ему в лицо, и в ее глазах было такое понимание, словно они с Северином думали и чувствовали одно и то же, нет, даже будто и мысли, и чувства у них были общие. Она медленно протянула парню руку, и он сжал ее длинные изящные пальцы.

– Я…

Северин не дал ей договорить – привлек к себе, чувствуя волнующий запах кожи и волос… Ее особенный запах – мед и полынь.

– Не нужно ничего объяснять, – прошептал он ей в ухо, – я тебе верю.

И Арина уткнулась лицом в его плечо, едва сдерживая подступившие к горлу рыдания. Ей хотелось и смеяться, и плакать, делать что-то абсолютно безумное, а в теле чувствовалась такая легкость, что, казалось, можно слегка подпрыгнуть – и оторвешься от земли, воспаришь в бледно-голубое, словно вылинявшее небо, подернутое легкой дымкой невесомых облачков.

Северин знал, что это судьба, и когда ее губы коснулись его, он почувствовал, словно вернулся домой.

Он вернулся домой на каникулы и удивился: что-то изменилось – или дом, или он сам. Неужели это жалкое строение посреди тайги – его дом? Здесь никогда ничего не происходит, а один день похож на другой. Как можно жить здесь, когда существует другой мир – мир, полный ярких красок, удивительных игрушек и игр – настоящих компьютерных игр! В этом же домике посреди леса не было даже элементарного телевизора!

«Твои предки и вправду живут среди леса?» – с любопытством расспрашивали его ровесники.

«Мама говорила, что вы – дикие звери, а ты звереныш, и мне нельзя с тобой дружить», – сказала красивая девочка с золотистыми волосами, от которой пахло чем-то незнакомо-сладким, как потом оказалось, жевательной резинкой.