Секира света

Взгляд Тот-Аписа, как и Рамваса, был прикован к жрице. Рахиба достигла своего высокого положения совсем молодой, когда во время тайной борьбы за власть в Кеми связала себя с победившим кланом. Поговаривали, будто она весьма ловка в обращении с ядами.

Жрица сохранила всю красоту, присущую молодости. Стройная, как большинство стигийских аристократок, высокая, наделенная необыкновенной чувственностью. Ее лицо — изящно очерченный овал, с узким прямым носом, сводящим с ума ртом и большими, сверкающими бронзовыми глазами под изогнутыми бровями. Безукоризненная кожа заставляла вспомнить о янтаре. Шнуры, унизанные фаянсовыми бусами, обвивали пышные угольно-черные волосы, ниспадавшие на грудь. Она носила корону верховной жрицы в форме раскрытого лотоса и прозрачное одеяние. Рахиба тоже оставила в прихожей тяжелый плащ. На пальцах сверкали кольца, изящный воротник прикрывал груди. На шее она носила амулет — маленькое зеркальце на серебряной цепочке.

— Ну хорошо, — опустил глаза Тот-Апис. — Я расскажу, какую милость оказал мне Повелитель Ночи.

Его рассказ был прямым, без прикрас; он только скрыл, что испугался.

— С ветром ничего нельзя поделать, — заключил он, — пока корабль не подойдет поближе. Судя по теперешнему положению галеры, им понадобится недели две, пока они заберутся так далеко на север. Поскольку течения встречные, им придется отклониться от курса, чтобы идти быстрее, так что у нас достаточно времени для подготовки.

— Что может задержать здесь пиратский корабль? — задумчиво спросил Рамвас. — Стигийская морская торговля не имеет большого значения для благополучия страны. Кроме того, можно предположить, что наши военные корабли справятся с корсаром.

Тот-Апис уставился куда-то в темноту.

— Тот, кто плывет на корабле, станет факелом и запалит пожар судьбы.

Офицер содрогнулся и сделал знак Сэта.

— Если это так, — заговорила Рахиба, и ее слова заставили мужчин задуматься, — то не станет ли и наше вмешательство той самой роковой искрой?

Тот-Апис кивнул:

— Возможно. Но если мы ничего не предпримем, вне всякого сомнения, что-нибудь другое все равно послужит запалом. Мы не сможем тогда потушить это пламя даже в водах Стикса. Тот-Кто-Сущий не стал бы являться мне, не имея на то причин.

Он повернулся к Рамвасу:

— Послушайте, почему я велел позвать вас. Магия открыла ваше имя и поведала еще нечто, что позволило моим слугам узнать о вас больше. Ведь вы однажды уже имели дело с Бэлит и владеете кое-чем, что способно заманить ее. Ради Бэлит Конан сделает все. — Он презрительно скривил губы. — Я видел, что он уже сейчас полностью в ее власти. Двухнедельное плавание еще туже затянет на нем петлю ее чар.

Рахиба опустила длинные ресницы:

— Мне кажется, он решительный мужчина. Вы не могли бы описать его подробнее, мой господин?

— И Бэлит тоже, если я могу попросить вас об этом, — добавил Рамвас.

Тот-Апис выполнил оба пожелания. Когда он закончил, дворянин поскреб подбородок и задумчиво произнес:

— Никакого сомнения — она ничуть не изменилась. Она была одной из моих невольниц. Мы взяли ее около трех лет назад во время охоты за рабами, вместе с ее братом. Я продал негров и оставил обоих белых, о чем до сих пор не перестаю сожалеть. Она настоящая чертовка, ей быстро удалось удрать, причем этот побег стоил мне двух отличных слуг. И братец ее не лучше.

— Волшебство поведало мне кое-что и о нем. Поэтому я и попросил вас доставить его сюда, — заметил Тот-Апис. — Но рассказывайте мне, рассказывайте еще…

Рамвас пожал плечами:

— Это шемит по имени, гм, Джихан — сильный, умный, скрытный, упрямый — опасно упрямый. Он тоже все время пытается бежать, но мы следим за тем, чтобы счастье не успело ему улыбнуться. Однако регулярно повторяющиеся свидания с кнутом исправили его не больше, чем заключение в каземате. Когда он в один прекрасный день голыми руками убил надзирателя, мне стало ясно, что из него уже никогда не получится работника и на полях проку от него мало. Тогда я велел избить его палками на глазах у его товарищей-рабов и поручил это дело одному умельцу. Тот знал, как причинить человеку незабываемые страдания. Затем я передал строптивца надзирателям в каменоломни под Пирамидой, где умеют обращаться с неисправимыми подонками.

Рахиба провела по щеке кончиками пальцев:

— Его можно извлечь оттуда и допросить?

— Не имеет смысла, милостивая госпожа, — заверил ее Рамвас. — Даже постоянная боль не сделала его более кротким. Он работает целыми днями, однако лишь потому, что в каменоломнях с рабов никогда не снимают цепи и поэтому ему не остается ничего иного. Я полагаю, ему только доставит удовольствие продемонстрировать нам свою строптивость, даже если потом его будут за это пытать.

— Пытки — глупость в любом случае! — нетерпеливо бросила жрица. — Я хочу познакомиться с ним!