Секрет для соловья

Дядя Джеймс, тетя Грейс и Эллен с мужем приехали на похороны. Они приглашали меня погостить у них хотя бы несколько дней после похорон, но я ответила, что тороплюсь домой, к своему малышу. Они, разумеется, поняли мои чувства и предложили мне приехать к ним позже вместе с сыном и мужем.

Мысль о том, что Обри мог хотя бы недолго прожить в приходе, заставила меня улыбнуться, несмотря на мое теперешнее состояние – настолько они были несовместимы. Однако я поблагодарила родственников за приглашение и сказала, что непременно воспользуюсь им.

Мое сердце разрывалось от боли, когда гроб с телом отца опустили в могилу, а по крышке застучали комья земли. Только сейчас я в полной мере осознала, что больше никогда его не увижу. Я чувствовала себя потерянной и одинокой.

Мы вернулись домой. Было прочитано завещание. Как я и предполагала, основная сумма предназначалась мне. Я была, разумеется, небогата, но вполне независима. Этих денег мне хватило бы на обеспеченную, но отнюдь не роскошную жизнь.

Теперь, уже сознательно, я решила до поры до времени оставить дом за собой. Ни Джейн с Полли, ни Джо Тагг могут не беспокоиться за свое будущее. Они сумеют содержать мое жилище в надлежащем порядке до тех пор, пока я не сбегу из своего нынешнего дома – а я все еще не оставила надежду когда-нибудь претворить в жизнь свой план.

Когда я сообщила слугам о своих планах, они очень обрадовались.

– Все будет в порядке, – заверила меня Джейн.

– А вы сможете приезжать сюда с малышом, – добавила Полли. – Как будет чудесно!

Джо пообещал содержать карету в порядке. По его словам, мне будет не стыдно прокатиться в ней, когда я захочу.

Итак, все было улажено.

На следующий день после похорон я покинула Лондон и направилась в Минстер.

Когда я прибыла на станцию, я сразу почувствовала, что что-то случилось.

Начальник станции угрюмо приветствовал меня, что было совсем на него непохоже – обычно он любил поговорить. Джим, носильщик, старался отвести взгляд. Я не сообщила точное время своего приезда, поэтому за мной не выслали карету, но станционный экипаж доставил меня домой.

Везде царила тишина. Никого. Дверь в холл, обычно никогда не запиравшаяся днем, была открыта, и я вошла внутрь.

Тишина, полная тишина…

Не помня себя, я взбежала по ступенькам в детскую.

– Джулиан! – закричала я. – Я вернулась! Мертвая тишина.

Шторы в детской были опущены, кроватка пуста, а в углу комнаты на подмостьях я увидела нечто, отчего у меня по спине побежали мурашки.

Это был маленький гробик!

Я подошла и заглянула внутрь.

Мне почудилось, что я сейчас потеряю сознание – там лежал мой сын! Его крошечное холодное белое личико выражало неземную отрешенность и безмятежность.

Дверь открылась. На пороге стояла няня Бенсон.

– Ах! – вскрикнула она при виде меня. – А мы и не знали, что вы сегодня приедете.

Я молча посмотрела на нее, потом перевела взгляд на гробик.

– Это случилось два дня назад, – сказала она. Мне казалось, что весь мир вокруг меня рушится. Это не может быть правдой! Я сплю, это просто ночной кошмар…

Няня Бенсон начала плакать.

– Ах, бедная крошка! – причитала она. – Все произошло так быстро…

– А где миссис Поллак? – закричала я.

Старая женщина безмолвно смотрела на меня. Ее губы дрожали. В дверном проеме показалась Луи. Я еще никогда не видела ее такой серьезной.

– Тут произойти ужасные вещи, – начала она. – Миссис Поллак однажды отправилась в город, и с тех пор мы ее не видели.

– Это какое-то безумие, – произнесла я тихо, – Вы все, должно быть, сошли с ума. Весь мир стал сумасшедшим! Ради Бога, расскажите мне все.

– Миссис Поллак подхватила холеру. В городе было еще два случая болезни, кроме нее. На следующий день после вашего отъезда она решила поехать в город за покупками – и не вернулась!.. Прямо в магазине она потеряла сознание, и ее доставили в больницу. Там она и умерла от холеры.

– Я… просто не могу поверить своим ушам…

– Но это правда. Все сейчас боятся холеры. Если кто-то заболевает, его изолируют. Боятся новой эпидемии, вроде той, что была в этих местах два года назад. Миссис Поллак поместили в больницу, и больше мы ее не видели.

Так, значит, ее здесь не было и некому было ухаживать за моим малышом! Это была первая мысль, пришедшая мне в голову. Добрейшей миссис Поллак, на которую я всегда могла положиться, не было рядом с ребенком, и вот он умер!.. Мой мальчик мертв… Они оставили его умирать одного!

Во мне боролись два чувства – гнев и горе. Горе же становилось просто невыносимым, но в то же время я понимала, что пока нахожусь в состоянии шока и не могу осознать происшедшее до конца.

Все, что я могла сейчас сделать, – это стоять и смотреть на этих двух ненавистных мне женщин, которые, я в этом была совершенно уверена, оказались неспособны как следует присмотреть за моим ребенком. Он был один-одинешенек в этом ужасном, враждебном доме… миссис Поллак сама заболела и лежала в больнице, а эти две так называемые няни равнодушно оставили ребенка умирать!

– А что случилось с моим сыном? – наконец спросила я.