Секрет для соловья

Человек в ливрее, подпоясанной кушаком, приближался к нашему столику в сопровождении официанта, одетого чуть менее блистательно. Заказ был принят. Доктор Адер выбрал вино, и вскоре нам уже принесли первую перемену блюд.

Адер поднял свой бокал.

– За вас… и за всех соловьев, что покинули родное гнездо и пересекли бурное море, чтобы ухаживать за нашими доблестными солдатами.

В ответ я подняла свой бокал и сказала:

– И за докторов, которые тоже приехали сюда.

– Ваш первый протеже уже находится на пути к дому, – сказал он.

– А, вы имеете в виду Тома? Да, он отбыл на родину вместе с Этель. Они собираются пожениться.

– И жить долго и счастливо?

– Всегда надеешься, что именно так и сложится жизнь. У него есть ферма, а Этель выросла в деревне.

– Ну, а ваш второй протеже?

– Если вы имеете в виду Вильяма Клифта, то он потихоньку поправляется.

– Так и было задумано.

Произнося эти слова, доктор Адер внимательно смотрел на меня.

В этом момент принесли черкесского цыпленка, и пока официант обслуживал нас, воцарилась тишина.

– Я уверен, вы найдете это блюдо очень изысканным, – произнес доктор Адер.

Он опять наполнил свой бокал.

– Я хотел бы поговорить с вами о Вильяме Клифте, – неожиданно сказал он.

Я удивленно подняла брови.

– Вы в недоумении, как я вижу.

– Я действительно удивлена, что вы считаете меня достойной, обсуждать с вами ваших пациентов. Мне всегда казалось, что ваша точка зрения такова – сестры милосердия и сиделки должны знать свое место. Их роль заключается в том, чтобы мгновенно выполнять приказы докторов и черную работу.

– А что, разве это не так? Однако это не означает, что я не могу поговорить с вами о Вильяме Клифте. Его раны заживают. Он был на грани смерти, но выжил… Вскоре он совсем поправится и, возможно, даже доживет до глубокой старости. А ведь он вполне мог умереть, как вы знаете.

– Да, я это знаю.

– Пули вошли очень глубоко. Началось нагноение. Он буквально висел на волоске.

Я смотрела на него и думала: «Трудно было ошибиться относительно этого человека. Ему нужна слава, нужно, чтобы его хвалили. Всегда и всюду он ждет восхвалений. Еще бы, ведь он – знаменитый доктор Адер!»

– Как вы помните, пришлось воспользоваться нетрадиционными методами. И очень хорошо, что я так поступил. Промедление – смерти подобно, мисс Плейделл, сегодня Вильям Клифт был бы мертв.

– Помнится, вы дали ему выпить какую-то жидкость…

– Не только это. Я загипнотизировал его. Данный метод не всегда находит одобрение у нас на родине. Но должен вам сказать, мисс Плейделл, что мои методы, как правило, не укладываются в предписанные каноны, а потому меня можно считать необычным врачом.

– Мне это известно.

– Я придерживаюсь мнения, что боль замедляет выздоровление. Пациента следует избавлять от нее любой ценой. Когда тело страдает от боли, реабилитация затруднена. А посему я избавляю пациента от боли любыми доступными мне средствами.

– На мой взгляд, это достойно всяческих похвал.

– Однако некоторые представители медицинской профессии со мной не согласны. Но что я говорю – не «некоторые», а очень многие! Они считают, что боль и страдания посланы человеку всемогущим Богом или другим высшим существом в качестве наказания. Я – горячий противник данной точки зрения. Мне приходилось бывать на Востоке. Я не отвергаю методов, используемых там, только на том основании, что они отличаются от наших.

В некоторых направлениях медицины мы действительно ушли вперед, однако есть области, где мы сильно отстали от народов, которые во всех других отношениях могут быть по праву названы примитивными по сравнению с нами. Но, похоже, я утомил вас, мисс Плейделл?

– Нисколько. Меня очень интересует то, что вы рассказываете.

– Вы присутствовали при операции и видели, что происходило с Вильямом Клифтом. Я спас ему жизнь. Если бы не я, он бы умер, а ваша подруга Лили осталась бы вдовой, а ее ребенок – сиротой.

«Ну почему он так любит хвастаться? – подумала я. – Конечно, он прав. Доктор совершил настоящее чудо. Но зачем принижать значение совершенного им благодеяния этим бесконечным неуместным хвастовством?»

– Я подверг его гипнозу, и он заснул. Теперь во время операции его тело уже не могло мне помешать. Этому методу я научился в Аравии. Им, конечно, не следует злоупотреблять, и я использую его в своей работе только в случае крайней необходимости. Вы, мисс Плейделл, так просили спасти жизнь этому человеку, что мне захотелось показать вам, что я могу это сделать. И действительно это получилось!

– Я не понимаю, зачем вам понадобилось показывать это мне… простой сестре милосердия… некоему придатку больничной жизни, который лишь иногда может приносить хоть какую-то пользу.

– Вы слишком скромничаете, но мне кажется, что вообще скромность не является частью вашей натуры. Более того – я пришел к выводу, что это – ложная скромность. Вам нравится цыпленок?

– Да, благодарю вас. Я не страдаю излишней скромностью, просто мне кажется, что вы ясно дали нам понять, что вы о нас думаете.

– Тогда почему же я все это вам рассказываю?

– Очевидно, вам хочется, чтобы все вокруг узнали, как вы умны.