Секрет фермы (СИ)

— Переключатель барахлит. Может пойти кипяток, если…

— Я разобралась.

— Хорошо.

— И почему ты все еще здесь? — происходящее начинало ее забавлять.

По идее, Макс был уже не в том возрасте, когда женское тело лишает остатков разума, но вел себя, как шестнадцатилетний девственник. Путался, терялся и никак не мог посмотреть ей в глаза. У него ведь есть сын! Значит, как минимум, один раз интимное общение с дамой имело место быть.

— Ага… — буркнул он. — Извини.

И, наконец, вышел из ванной, правда, по пути опрокинув жидкое мыло и ударившись о косяк.

Ольга не искала близкого общения с мужчинами, но подобное внимание оказалось приятным. Давно она уже не чувствовала себя настолько красивой и соблазнительной! И это безо всякой косметики и дорогой одежды. Странно, ведь Павел Борисович тоже когда-то делал недвусмысленные намеки. Но тогда Ольга не могла отделаться от ощущения брезгливости. А тут как будто услышала в свой адрес роскошный комплимент. Щеки горели, губы сами расползались в улыбке.

Что происходит?! Куда катится жизнь? Уже второй день она почти не вспоминает о работе, только мучительно заставляет себя сконцентрироваться — и все впустую. И Макс раздражает не так сильно, а моментами и вовсе кажется приличным человеком. Не говоря уж о Никите, восторженном, увлеченном мальчишке. Динозавры, насекомые… Он тарахтел о них без конца, но Ольга не уставала. С чего бы? Она была далека от животного мира и интересами, и образом жизни. А парень заражал ее бациллами своего оптимизма. Хотелось просто смотреть в эти горящие детские глаза, слушать, как он захлебывается накопленными знаниями и щедро ими делится. Кажется, уже давно никто не уделял ему столько внимания. И он, наконец, нашел благодарного собеседника. Она большими глотками пила его живительную энергию, а он… Он выпускал на волю то, что разрывало его изнутри. Один-единственный вопрос о том, кто из рептилий более древний, мог пробить Никиту на получасовую лекцию, и Ольга внимала так, как ни одному профессору в институте.

Она почему-то вспоминала себя: как просила маму завести щенка, котенка или хотя бы хомячка. Как принесла однажды крошечного декоративного крысеныша: у школьной подруги в живом уголке случилось пополнение. Кому-то другому, может, матери и запрещали питомца прямым текстом. Убери, мол, это из дома немедленно. Но драматическая актриса поступила иначе. В тот вечер она слегла с мигренью, положила на лоб мокрое полотенце и разразилась душераздирающим монологом о детской неблагодарности, о предателях и антисанитарии, о том, что ей приходится жертвовать собственным покоем и последние деньги тратить на животное, которое однажды сожрет ее бездыханное тело. Ольга молча отнесла зверушку обратно, проревелась в подушку и тему питомцев больше не поднимала.

Никите с родителем повезло больше, ему была предоставлена относительная свобода увлечений. Мальчик рассказывал и про день, когда папа купил Терри, и про то, как откуда-то за бешеные деньги заказал самую настоящую окаменелость. Зуб динозавра. И все же Максу не хватало гибкости.

За то время, что Ольга провела в доме, ей показалось, что Беглов-старший если и общается с ребенком, то непременно по поводу оценок и обязанностей. Она только и слышала, что бесконечные придирки, «иди спать» и «делай уроки». И парень в ответ ершился, закрывался и огрызался, как зажатый в угол зверек. В нем словно уживались сразу два человека: один — веселый болтун-палеонтолог и любитель насекомых, если такое вообще существует в природе, другой — вредный подросток.

И наблюдая за ребенком, Ольга поняла, что и сама ведет себя с Максом совершенно иначе, чем с другими людьми. С чего бы он называл ее «снежной королевой»? Да, она предпочитала сохранять достоинство. Да, крепко защищалась броней безупречности. Но ведь «снежная королева» — злодейка! Неужто и она, Ольга, кажется Максу именно такой? И почему одна мысль об этом вызывает горечь досады?

В конце концов, он первым выбросил белый флаг. Помог ей, несмотря на богатую предысторию. И Ольга, будь трижды проклята высокая температура, рассказала своему врагу то, в чем и себе-то не каждый день готова была признаться. Обнажила не только душу, но, в довершение всего, еще и тело. Какой был после этого смысл снова возводить вокруг себя ледяную стену?

Домывшись и укутавшись в теплую чистую одежду, она вернулась в гостиную. Дом стих, даже сверху не слышался перестук маленьких лапок Терри. Макс в почти полной темноте стоял у окна, сунув руки в карманы, и освещением служил лишь одинокий фонарь на улице.

— Есть настроение поговорить? — тихо спросила Ольга.

— Хочешь опять обвинить в попытке изнасилования? — осведомился он, не оборачиваясь.

Она прошла и села на диван.

— На сей раз, кажется, ты ничего подобного не хотел.

Он неопределенно хмыкнул.

— Хорошо бы, если так, — Макс вздохнул. — О чем будет разговор?

— Может, нальешь чего-нибудь? На сухую трудно вести с тобой великосветскую беседу… К тому же, ты обещал какую-то зверскую настойку.