Секрет фермы

Он вообще мог похвастаться неплохим самообладанием, потому что на сплетни никак не реагировал и никому ничего не рассказал, даже когда на прошлую Пасху его усердно спаивали термоядерной самогонкой. Просто если бы не научился блокировать плохие воспоминания, съехал бы с катушек.

Перекусив и побросав мяч неуемному Терри, Макс собрался в за сыном. Никиту он устроил в частную гимназию далеко от дома. Найти ее в этих краях было сущим подвигом, но довольствоваться поселковой школой не мог. Природа природой, а образованием жертвовать было нельзя. Вдруг парень вырастет и не захочет крутить хвосты парнокопытным? В институт сорвется, в Москву или в Питер? Да даже если не вдруг — без высшего Макс бы сына не оставил. Поэтому нужен был приличный контингент и адекватные учителя, пусть ради этого приходилось давать концы в пятьдесят километров и тратить уйму денег на продвинутую программу обучения.

К приезду отца Никита уже оделся и теперь мрачно шпынял носком ботинка скомканную бумажку. Но что хуже всего, рядом с ним сидела учительница.

— Как хорошо, что мне удалось вас застать, Максим Степанович, — не без сарказма обратилась к Беглову-старшему классная Никиты.

Да, Макс не посещал родительские собрания, хотя деньги сдавал исправно.

— Что случилось? — спросил он, мысленно перебирая в голове, как могут звать училку.

Кажется, Сергеевна. Лариса? Людмила? Любовь?..

— У нас произошел неприятный инцидент, — дама покосилась на Никиту, и он ссутулился еще сильнее.

— Что он натворил? — приготовился Макс.

Так ведь всегда: если день не задался, то в глобальных масштабах.

— Никита сегодня ударил девочку, — поджав губы, сообщила учительница тем траурным тоном, которым обычно разговаривают сотрудники крематория.

Макс на мгновение прикрыл глаза, и перед ним замелькали картинки воспоминаний: вот он в третьем классе лупанул портфелем Ивашкину, вот отвесил леща Людке Сергеенко. Не то, чтобы за дело, а потому что дура. Ну, то есть понятно, девочек бить нельзя, но делать из этого трагедию? В глубине души Беглов боялся чего-то пострашнее. Лжи или воровства. А сейчас, пожалуй, даже ощутил нечто похожее на облегчение.

— Это недопустимо! — напирала Как-ее-там-на-Л Сергеевна.

— Совершенно согласен, — со всей серьезностью кивнул Макс. — Я побеседую с ним. Дома.

— По-моему, вы не замечаете, что это тревожный звоночек, — учительница подняла острый подбородок. — Никита, подожди папу во дворе, будь любезен.

Мальчик смерил классную недоверчивым взглядом, будто не ожидал ничего хорошего от ее науськиваний, но во двор все же вышел, как следует, громыхнув дверью.

— Вы видите? — торжествующе всплеснула руками Сергеевна. — С ним происходит что-то не то!

— Давайте не будем делать из мухи слона…

Хуже Макс ничего не мог придумать. Лицо учительницы побледнело, вытянулось, в глазах отразился ужас. Наверное, публичное богохульство или усы на портрете президента произвели бы на нее меньший эффект.

— Что вы такое говорите? — прошептала она. — Ваш сын ударил девочку.

Именно об этом Макс и говорил! Девочку. Обыкновенную девчонку. Зная Никиту, Беглов понимал: речь в лучшем случае идет о незначительном толчке. Да, это было личным позором Макса, но драться его сын не умел. Ген агрессии в нем отсутствовал напрочь. Он даже не любил фильмы про супергероев и трансформеров. Истории о динозаврах по «Дискавери» — пожалуйста. Часами. И если уж Никита кого-то пихнул, то у него на это была веская причина. Значит, девочка усиленно нарывалась. Какими мерзкими бывают девочки, Макс прекрасно помнил со времен собственных нежных лет. Взять хотя бы Тарасову, которая напоминала девушку с веслом и била также. Только без весла. Поэтому чего тут стоять и делать квадратные глаза? Парень же не умирающую старушку избил. Не священника и не юродивого.

— Послушайте, мне внушает опасение поведение вашего сына. Он ведь не драчун! Прилежный мальчик. Я говорила с его учительницей из начальной школы — он всегда был у нее на хорошем счету. Старательный, умненький. Работоспособный. Сейчас — всего лишь пятый класс. Одиннадцать лет — рановато для подростковых гормональных всплесков, не находите?

— Допустим.

— Максим Степанович, я его не узнаю. Конечно, ваше решение было выдернуть мальчика на две недели из учебного процесса… Но я думала, он хотя бы отдохнет! А он приехал замкнутым, нелюдимым. Перестал бегать с ребятами на продленке. Может, у вас в семье что-то случилось? Или произошли перемены? Подумайте, пожалуйста.

— Ничего подобного, — Макс сунул руки в карманы. — Но я поговорю.

— Я много думала о вашей ситуации, — многозначительно произнесла учительница.

— Видите ли, дети не слушают, что им говорят. Они делают то, что видят. Иными словами, берут пример с взрослых.

— Хотите сказать, что я устраиваю показательные избиения женщин у себя дома?

— Не вижу здесь повода для шуток, — сдвинула брови Сергеевна. — Речь идет о судьбе человека, его нравственных ориентирах. Он ведь растет без матери!

И эта туда же! Давай еще, предложи свою кандидатуру, старая перечница!